Уволен был по моему личному рапорту с формулировкой «перевод на работу в народное хозяйство» в звании подполковника. На момент увольнения было мне 44 года. Мог бы служить и служить. Не захотел... За годы службы пришло полное разочарование в тех идеалах, которым госбезопасность была призвана служить — своей стране и своему народу. Чем дольше я служил, тем все более понимал, что один из важнейших институтов государственности — КГБ, — как и в прежде, в 30-е годы двадцатого столетия, в период жесточайших репрессий в нашей стране, вновь приобретает те же мрачные черты не защиты, а репрессивности.

C наступлением «перестройки» появились надежды на изменения к лучшему. Но довольно быстро стало очевидно, что надеждам этим не суждено сбыться. В различных регионах страны стала проливаться человеческая кровь. В отдельных конкретных случаях события эти были инспирированы службой советской госбезопасности. Например, в Вильнюсе и Тбилиси. Организатором и дирижером этих событий был первый заместитель председателя КГБ СССР генерал армии Бобков Ф. Д., долгие годы возглавлявший 5-е Управление КГБ СССР, в котором я проходил службу.

Не желая быть вовлеченным преступным руководством в кровавые события в стране, я стремился как можно скорее оставить службу в КГБ СССР. Пока рассматривался мой рапорт на увольнение, в CCCР группой политических авантюристов во главе с председателем КГБ СССР Крючковым была предпринята попытка государственного переворота (ГКЧП). В день введения ГКЧП я в категорической форме заявил на своей службе о том, что отказываюсь принимать какое-либо участие в действиях, направленных на поддержку ГКЧП, и выполнении директив и приказов этой незаконной структуры. Все мои сослуживцы рьяно ринулись исполнять приказы, исходящие от своих руководителей, стремящихся в полной мере проявить свою лояльность нелегитимной власти, рассчитывая получить за свои действия повышения по службе и очередные воинские звания.

Был у сторонников ГКЧП из числа офицеров и генералов КГБ, а их было подавляющее большинство (признаться, мне не приходилось слышать о ком-либо отказавшемся подчиняться ГКЧП), общий побудительный мотив: ненависть к демократическим преобразованиям в стране, начатым Горбачевым. Этим и объяснялась рьяность в исполнении преступных приказов: закрытие демократических изданий, арест их главных редакторов и журналистов, известных своей демократической ориентацией, изъятие и уничтожение тиражей демократических изданий и арест ряда депутатов Верховного Совета СССР — высшего органа законодательной власти в Советском Союзе.

Был брошен клич: «дави паршивых демократов». Не было бы Бориса Ельцина, так бы оно и случилось: передавили бы их всех. Вряд ли бы и я смог писать эти строки. За отказ от выполнения приказов при введении так называемого чрезвычайного положения, что по сути является введением военного положения и отменой всех гражданских институтов (в том числе и судов, заменяемых военно-полевыми судами), приговаривают к расстрелу или, в лучшем случае, к длительным срокам лишения свободы.

Какие бы минусы исследователи новейшей истории России ни находили в личности Бориса Ельцина и результатах его правления, безусловной его заслугой останется крах коммунистического правления в стране и недопущение кровавого коммунистического реванша. Те, кому реванш не удался, затаились, но вовсе не смирились. События октября 1993 года это ярко продемонстрировали. Прокоммунистически настроенные депутаты, отказываясь выполнять Указ президента России Бориса Ельцина о роспуске Верховного Совета, предприняли по сути очередную попытку государственного переворота. В числе тех, кто с оружием в руках противостоял законной власти, вновь оказались мои коллеги по 5-му Управлению КГБ СССР. Мои категорические отказы от участия в действиях, направленных против демократических преобразований в России, прощены не были. Не один раз со мной пытались свести счеты. К моему счастью, попытки оказались неудачными, но и испытывать дальше судьбу было бессмысленно. В августе 1995 года в возрасте 48 лет я навсегда покинул Россию, оставив в ней все, что было дорого: любимую престарелую мать и свою семью.
Все эти годы я живу в Канаде, но судьба России не перестает меня волновать. Последнее время меня не оставляет чувство тревоги от того, что происходит в России. В 1996 году близкий к Борису Ельцину человек, бывший его личным телохранителем, а затем начальником Службы безопасности президента (СБП) А. Коржаков предпринял очередную попытку захвата власти офицерами госбезопасности. К своему письму я приобщаю аналитическую записку по этому вопросу. Я пришел к твердому убеждению в том, что Коржаков виновен в смерти популярного телеведущего и первого руководителя Общественного российского телевидения (ОРТ) Владислава Листьева. Безусловно, убийство Листьева было чисто политическим убийством с целью устранения главного политического оппонента Коржакова — Бориса Березовского посредством подведения его под подозрение в организации убийства Листьева и компрометации его перед президентом России Ельциным и российским обществом в целом. Одновременно Коржаковым планировалось получение контроля над каналом ОРТ в рамках подготовки им государственного переворота 1996 года. Обнародование моих материалов относительно убийства Листьева и других преступных деяний, совершенных моими бывшими коллегами по 5-му Управлению КГБ СССР, могло бы помочь общественности как в России, так и за ее пределами проследить логику последующих событий в истории современной России.

Попытка Коржаковым захватить власть в 1996 году, как известно, не увенчалась успехом. Однако идея реванша по возвращению власти в стране офицерам госбезопасности не оставляла умы многих сотрудников спецслужб. Группировки этих сотрудников были различны, порой они были враждебно друг к другу настроены. Но их объединяла общая идея: подчинение страны спецслужбам.
Наглядным примером следует считать недавние события, связанные с компанией ЮКОС и ее руководителем, одним из выдающихся российских бизнесменов Ходорковским. В числе его ближайшего окружения был выходец из 5-го Управления КГБ СССР генерал-майор Кондауров, у которого сохранились прекрасные отношения с руководителями преемника 5-го Управления КГБ СССР — Управления по защите конституционного строя — генерал-майором Воротниковым В. П. и генерал-майором Карбаиновым А. Н. Оба они пришли на службу в центральный аппарат КГБ СССР с высоких партийно-комсомольских должностей Сибири. Благодаря им Кондауров установил доверительные отношения с лидером нынешних российских коммунистов Г. Зюгановым, не без помощи которого Кондауров был выбран в Государственную думу от КПРФ. Опасения, что эта группа опытных партийных и аппаратных функционеров, опираясь на большинство в Госдуме, может попытаться выхватить власть у нынешнего президента России В. Путина, побудили Путина безжалостно расправиться с Ходорковским и его финансовой империей. Без денежных средств Ходорковский Путину был не угроза. Власть же в стране осталась у гебистов.

C той же самой целью несколькими годами раньше начал создавать свою финансовую группу тяжеловес от КГБ генерал армии Бобков. Созданный при его непосредственном и активном участии банк «Мост» и иные структуры были «мостами» не в будущее, а в прошлое, так как такие, как Бобков, комфортно могли себя чувствовать только в полицейском государстве.

В годы, когда Бобков был первым заместителем председателя КГБ СССР, впервые за послевоенную советскую историю он ввел должность офицера действующего резерва КГБ СССР в высшем партийном органе страны — в ЦК КПСС. Должность эта была в Управлении делами ЦК КПСС, ведавшем в числе прочего огромными денежными массами — партийными деньгами. Вовсе не случайно после краха ГКЧП один за другим по одинаковому сценарию «вышли» в окно своих квартир бывшие управделами ЦК КПСС Павлов и Кручина, унесшие с собой в могилу тайну партийных денег. Бобкову было на что развернуться. Он начал с размахом, одновременно создавая собственную новую финансовую структуру (без денег в любом деле было не обойтись) и формируя мини-КГБ в виде получившей впоследствии широкую известность мощной службе безопасности банка «Мост».

Для обычного банка служба безопасности с такими функциями, какие она имела в банке «Мост», просто была бы не нужна. Но планы у Бобкова были грандиозные: все вернуть на круги своя. Для этих целей и создавалась служба безопасности банка «Мост».

Чувствуя в Бобкове угрозу своим планам по захвату власти в стране, Коржаков, будучи начальником СБП Бориса Ельцина, попытался показать, кто в стране хозяин, устроив показательную операцию, получившую в прессе название «мордой в снег» (в своей аналитической записке я пишу подробно и об этом).

Страстное желание чекистов вернуть былую власть в стране осуществил маленький и невзрачный человек — Владимир Путин. Тихий, неприметный, исполнительный, верный своим боссам (до поры до времени), но и — как каждый истинный чекист — ведущий свою собственную игру. Использовав демократов (А. Собчака и А. Чубайса), а затем связи и поддержку известного российского бизнесмена Березовского, Путин достиг того, что не удалось его коллегам по госбезопасности. Он получил в свои руки всю полноту власти в России. Совсем не случайно вскоре после обретения этой власти, выступая перед руководящим составом ФСБ, он произнес историческую фразу: «Главное задание выполнено. Власть в стране наша». Многие, не относившиеся к числу сотрудников ФСБ-СВР, ошибочно полагали, что Путин шутил. В действительности все было более чем серьезно. Путин знал, кому он говорил эту фразу. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что исполнилось его и всех его коллег по КГБ-ФСБ-СВР заветное желание: власть вновь оказалась в руках спецслужб. А уж распорядиться-то ею они смогут.

Более 7 тысяч бывших сотрудников госбезопасности трудятся в сегодняшней России в различных ее государственных структурах. Какой стала Россия за время правления Путина и его бывших по КГБ коллег — общеизвестно. Прекратили свое существование независимые СМИ, правозащитники преследуются с не меньшей жестокостью, чем при советской власти. Говорить правду в путинской России стало опасно. Как показала мученическая смерть коллеги и бывшего подчиненного Путина по ФСБ Александра Литвиненко, говорить правду стало опасно и за пределами России. По заявлению Путина и его клеврета и сослуживца по советской разведке Сергея Иванова, Литвиненко не знал никаких секретов. Это неправда. Литвиненко знал о ФСБ главный секрет. Заключался он в том, что все офицеры ФСБ сегодня — бандиты, беззастенчиво растаскивающие страну по своим карманам.
Независимо от того, кто отдавал приказ об убийстве Литвиненко, очевидно одно: убийство Литвиненко дело рук путинского режима, так же как и убийство журналистки Анны Политковской, так как оба этих циничных убийства одинаково выгодны как путинской власти, так и противникам Путина внутри ФСБ.

Путин в Москве чужак, приведший и насадивший повсеместно своих людей. В столице такое положение устраивает далеко не всех бывших коллег Путина по КГБ-ФСБ. Им тоже хочется большой власти. Власть в богатой ресурсами России — это прежде всего деньги. И те, кто чувствуют себя обделенными, жаждут очередного реванша.

Все ближе президентские выборы в России. Состоятся они или нет — покажет время. Накал политической борьбы очевиден, равно как и страх властей утратить власть, а с нею и безнаказанность. Если к власти придет команда обделенных из числа сотрудников КГБ-ФСБ, последуют зачистки; поэтому те, кто у власти, просто так ее не отдадут. Стоять они будут до конца. В этом варианте и те, кто у власти, и те, кто будет стремиться ее прибрать к рукам, в средствах стесняться не будут: слишком велики ставки.

От ощущения опасности параноидальный страх одолевает нынешний режим. Отсюда совершенно неадекватная реакция властей на марши «Несогласных» и любые действия со стороны оппозиции любого толка. Казалась бы, ну чем уж так опасен Кремлю великий шахматист и истинный демократ Гарри Каспаров? Своими резкими заявлениями? В демократической стране, какой пытается себя позиционировать в мире путинская Россия, вроде бы критика властей не запрещается. Однако шельмуют Каспарова кому не лень.

Как бывший офицер советской госбезопасности, в течение 12 лет занимавшийся контрразведывательным обеспечением канала международного спортивного обмена, официально заявляю, что на протяжении всего периода спортивной карьеры во времена СССР Каспаров находился под неусыпным контролем со стороны КГБ СССР. Более того, предпринимались различные меры с целью недопущения его победы над постоянным его шахматным оппонентом Карповым. Подконтрольный Каспаров проявил себя как человек истинных гуманистических и демократических убеждений, никогда не шедший на сделку с властями, если это не соответствовало его представлениям о реалиях жизни. Поступая так, он порой рисковал своей спортивной будущностью, но никогда не поступался своими принципами. Такой уж это человек.

Придя в политику, он остался таким же бескомпромиссным, и я убежден таким же честным, каким он был в молодости. Теперь он умудренный жизненным опытом мужчина, и хочется от души пожелать ему, не ищущему личных выгод в политике, удачи и терпения. Последнего качества ему не занимать.
Паранойя же ядовитым облаком накрывает Кремль. Чего стоят, например, недавние заявление господина Лугового о вербовке покойного Литвиненко и Березовского английскими спецслужбами и последующее за этим возбуждение уголовного дела в отношении Березовского по статье «Шпионаж». Хотелось бы объясниться с господином Луговым. Прежде всего хочу отметить, что его виновность (говорю не о возможной причастности) в убийстве Литвиненко у меня вызывает сомнения. Но, сейчас речь о другом.

Луговой служил в Кремлевском полку, где, наверное, каждый второй — от рядового до комполка — были агентами КГБ СССР, еще более точно — 2-го отдела 9-го Управления КГБ СССР. Не будучи агентом этого подразделения, попасть в штат 18-го отделения (так называемых прикрепленных или телохранителей) этого управления было невозможно. Прикрепленные же в свою очередь поголовно были агентами. Так что у Лугового, как и у его бывшего шефа Kоржакова, прошедшего такой же путь, большой опыт агентурной работы среди своих. Кстати, в одном из интервью после гибели Литвиненко Коржаков заявил буквально следующее: «Не думаю, что Скотланд-Ярду удастся расколоть Лугового». Именно это волновало Коржакова, бывшего начальника Лугового, а не то, виновен или нет его бывший подчиненный, сотрудник службы охраны президента. Только верному человеку мог Коржаков поручить охрану молодого реформатора премьер-министра Е. Гайдара. «Прикрепленный» к «охраняемому» Гайдару Луговой все должен был доносить о премьер-министре Коржакову. Можно не сомневаться, что так оно и было.

Возникает резонный вопрос: почему Луговой, в недалеком прошлом агент-офицер ФСБ, в течение полутора лет встречается с кадровыми разведчиками иностранного государства и никого об этом не информирует? Уголовное дело в этом случае следует заводить на Лугового для проверки того, что он рассказывал английским разведчикам (поскольку содержание их разговора известно только им и ему). Если это со стороны Лугового и не шпионаж (по статье УК РФ), то уж на статью «Недонесение о готовящимся преступлении» поведение Лугового тянет точно. Его действия подпадают под статьи российского уголовного кодекса, чего почему-то не видит генпрокуратура России.



И еще вопрос. Почему, имея эту информацию, Луговой готовился к пресс-конференции порядка двух недель? Ответ ясен как белый день: его к этой пресс-конференции готовили. Кто? Скажи об этом господин Луговой, и он прояснит очень многое в этой совсем непростой истории.

К сожалению, кремлевская власть готова принести в жертву многих, лишь бы оставить все в стране без изменений. Опасность угрожает не только Каспарову. Cпасая свою жизнь, бежала из России журналистка Елена Трегубова, которую начали разрабатывать спецслужбы после публикации ею острых материалов о нравах путинской власти. Ее жизнь действительно была под угрозой. Недавно был проведен обыск с конфискацией компьютеров у Вашего соавтора Владимира Прибыловского. Поверьте моему опыту бывшего офицера госбезопасности: цель этой акции Вы, г-н Фельштинский. Вы находитесь сегодня в разработке органов госбезопасности России. Будьте осторожны.

Владимир Константинович Попов,
подполковник КГБ СССР (в отставке)
15 июля 2007 г., Канада

Путин не был первым кандидатом Ельцина. Он просто оказался самым удачливым. Два его предшественника "сгорели" - Примаков и Степашин. Между тремя этими людьми общего было только то, что все они были из спецслужб. Примаков в прошлой жизни возглавлял СВР, Степашин – ФСК, а Путин – ФСБ. Те исследователи, которые считают это банальной случайностью, очевидным образом не правы.

В чью мудрую голову пришла идея сделать следующим президентом России человека спецслужбы? Голов этих было несколько. И важно даже не то, кто первым озвучил идею, а то, что никто из участвовавших в операции "Преемник" не возразил. Почему? Да потому, что люди, которые окружали Ельцина, не верили ни в народ, ни в демократию, ни в законы и законодательство. Ни, тем более, в Конституцию страны. Они очень боялись потерять власть, а с властью – еще и деньги. И как в старые добрые времена, их вдруг осенило, что лучше всего защитить власть (и деньги) они смогут с помощью спецслужбы – ФСБ. А то, что с ФСБ они договорятся, в этом почему-то сомнений у них не было.

Так что коллективный портрет "заговорщика" нам известен. И портрет будущего президента тоже был обрисован к сентябрю 1998 года, когда премьер-министром стал Примаков: кто угодно, но из КГБ.

Примаков, правда, "заговорщиков" испугал. Помните известное заявление Примакова о том, что он объявит амнистию, освободит в тюрмах 90 тысяч мест и посадит туда 90 тысяч бизнесменов, которые еще большие преступники, чем уголовники. 90 тысяч за 4 года правления это 60 бизнесменов в день без выходных и праздников. После того как первый список на 60 человек был составлен, дни Примакова оказались сочтены. Кроме того, Примаков стал заигрывать с коммунистами и раздавать им министерские портфели, а коммунисты стали считать Примакова своим. Запахло коммунистическим реваншем со всеми последствиями.

Тут нам самое время вспомнить о Ельцине. Ельцина действительно шантажировали, но не компроматом на родственников и друзей (кого волнуют друзья?). Политическая реальность заключалась в том, что Примаков, опирающийся на прокоммунистическую Думу, почувствовал себя настолько всесильным, что не стал противостоять импичменту. И хотя Дума снять Ельцина не смогла, сигнал президенту был послан. Он всерьез стал задумываться над тем, что может случиться с ним лично (и с его дочерьми) после ухода в отставку. Репетиция импичмента сослужила и коммунистам, и "Яблоку" дурную службу. Ельцин стал искать преемника, который гарантирует ему и его семье иммунитет. Нужна была сильная рука, которая сможет свернуть шею еще и Думе. А где же эту руку взять, как не в КГБ? Чья еще рука гарантированно сможет провести через Думу закон об иммунитете бывшего президента и его семьи?

Итак, Примакова – в отставку. Кто там следующий из КГБ? Степашин.

Отметим еще одного верного союзника "заговорщиков", на которого они всегда могли рассчитывать, но лишь в том случае, если кандидат выбирался из КГБ. Обратим внимание на то, как мужественно противостояла Дума назначению Виктора Черномырдина, блокировала его прохождение и так подтолкнула Ельцина к выбору Примакова. Потому что Черномырдин – не из КГБ. Непроходным считался и другой кандидат в премьер-министры – Аксененко. Именно он должен был по одному из сценариев сменить Примакова (и стать затем президентом). Именно Аксененко поддерживал Березовский. Но ко дню голосования уже было известно, что за Аксененко Дума тоже не проголосует.

Помните прямую трансляцию заседания Думы под председательством Селезнева, где Селезнев божился, что премьер-министром Ельцин решил назначить именно Аксененко? Но Аксененко переиграли на Степашина. Кто переиграл, мы знаем: наш первый эшелон, те, кто определял кремлевскую политику в 1999 году - Волошин и Абрамович. Премьер-министром стал Степашин. За него Дума дружно проголосовала. Но Степашин так и не стал президентом.

Я помню, как годы спустя в Лондоне в офисе Березовского я разговаривал с прилетевшим из Москвы Сергеем Доренко. Зашла речь о причинах снятия Степашина. И Доренко сказал, что его сняли, потому что до Волошина дошли тревожные слухи: Степашин начал переговоры с Лужковым и Примаковым.

- А он действительно с ними начал переговоры вести? - спросил я.

- Представь себе, - ответил Доренко, - Би-Би-Си передаст сейчас, что на Англию летит метеорит, который врежется в землю в районе Лондона через три дня, причем от всей Англии ничего не останется. Знаешь, тут такое начнется, что через три дня уже не будет иметь никакого значения, врежется этот метеорит в Англию или нет. Не имеет значения, вел Степашин переговоры с Лужковым или не вел. Но когда слухи об этих возможных переговорах пришли в Кремль, там такое началось, что Степашина срочно решили отправить в отставку.

Так премьер-министром стал Путин. И за него Дума тоже проголосовала.

Должен ли я называть вещи своими именами? Должен ли я предположить, что в составе членов Думы, входящих в разные фракции, есть достаточное количество действующих, бывших и тайных сотрудников и агентов ФСБ, и этим депутатам с Лубянки пришло указание поддерживать кандидата спецслужбы? Или такое умозаключение – очередная "теория заговора"?

Как с известным бревном Ленина на субботнике в Кремле, которое, если судить по мемуарам, несло несколько сот человек, Путина к власти чуть ли не вся страна вела. Одни переводили его с повышением на работу в Москву. Другие знакомили с кремлевской тусовкой. Третьи – с Березовским. Четвертые – с Ельциным. В общем, все на славу потрудились и сделали из подполковника КГБ премьер-министра.

Олег Мороз напрасно считает, что автором всех избирательных идей был Березовский. Но одна идея у Березовского родилась: создать "Медведя", более известного как "Единство". Когда Березовский впервые огласил свою "утопическую идею", Абрамович с Волошиным на него посмотрели, как на сумасшедшего. Создать в такие короткие сроки новое движение (регистрировать новую партию по закону уже времени не оставалось), да еще и победить? Бред какой-то. Но Березовский объяснил, что других ходов нет, выборы будут иначе проиграны, а вместе с выборами будут проиграны и жизни, так как "Лужок с Примусом" всех посадят. Соответственно, принимая предложение Березовского, Кремль ничем не рискует. "Что тебе для этого нужно?" - "Ничего. Назначьте Игоря Шабдурасулова заместителем Волошина", - ответил Березовский. "И всё?" - "И всё".

После 1996 года, когда усилиями прежде всего Березовского и Чубайса была обеспечена победа на президентских выборах Ельцина, это была вторая блестящая операция Березовского. Березовский сел в свой самолет, облетел всех губернаторов и договорился со всеми о поддержке "Единства". А уж губернаторы во время выборов постарались и обеспечили "Медведю" голоса. (Это так, в упрощенном описании.)

Со второй возложенной на него задачей - пиарное прикрытие "Единства" и Путина на ОРТ и в подвластных Березовскому остальных СМИ – Березовский тоже справился. В результате "Единство" получило на выборах в Думу относительное большинство; Лужков с Примаковым выборы проиграли; и униженный Примаков снял свою кандидатуру с президентских выборов. Единственным серьезным конкурентом Путина оставался теперь Зюганов.

Но полдела – это не дело. Нужно двигаться дальше. План добровольного и досрочного ухода Ельцина разрабатывали Волошин и Абрамович. Ельцин добровольно уходит в отставку 31 декабря 1999 года (когда еще, как не в новогоднюю ночь, с точки зрения бесплатного пиара, можно заполучить внимание всей страны, сосредоточенно смотрящей в экран телевизора). Путин становится не просто премьер-министром, а преемником, исполняющим обязанности президента. Биться с и.о. президента за власть на очередных выборах будет куда сложнее. И.о. президента это фактический президент.

Предположения о том, что Березовский и дома взрывал, и войну с Чечней готовил, фактами не подтверждаются. Я думаю, что достаточно подробно коснулся этой темы в своих недавних публикациях и интервью. Нет оснований считать, что Березовский знал о предстоящих взрывах домов. Нет оснований считать, что он участвовал в подготовке войны с Чеченской республикой (это после его-то участия в подписании Хасавюртских соглашений 1996 года?). Березовский - человек гражданский, в конце концов. А такими делами, как войны и взрывы, в России занимаются все-таки профессионалы, люди военные. Кстати, это и к Абрамовичу с Волошиным относится. Они тоже дома не взрывали и войну не готовили.

Ошиблись ли в Путине те люди, которые его продвигали? Безусловно, нет. Обозначим три силы (или группы), приведшие Путина к власти: Ельцин и его семья; "семья"; ФСБ. Все оказались в выигрыше. Ельцин и его семья получили неприкосновенность, которая легко была подтверждена новой Думой. А это была главная цель уходящего на покой Ельцина. Он хотел после отставки покоя, и он его получил. Остальные сохранили (как олигархи) или приобрели (как ФСБ) власть. И все вместе преумножили деньги. Я помню, как Бадри Патаркацишвили объяснял мне в Тбилиси:

- Вот ты нас критикуешь за то, что мы Путина к власти привели, говоришь, что мы ошиблись. А я тебе скажу так. До прихода Путина к власти капитализация "Сибнефти" была 600 миллионов долларов, а после прихода Путина – 2 миллиарда. Вот ты мне теперь и скажи, правильно мы сделали, что привели Путина к власти, или неправильно, ошиблись мы или нет?

Особняком в этой идиллии победителей стоит конфликт Путина с Березовским. Но и тут нужно уточнить: конфликт этот возник не у Путина с Березовским, а у Березовского с Путиным. Сначала Березовский поздравил Путина с победой:

- Володя, я тебя поздравляю. Великое дело сделали. То, что ты стал президентом – великое дело. Ни о чем не беспокойся. Мы тебе будем говорить, что делать. Отсидишь четыре года, уйдешь, будешь жить, хлопот не знать. Понимаешь, у нас просто не было времени нормального кандидата в президенты найти, поэтому остановились на тебе. Но это только на четыре годы. За четыре года мы замену тебе подберем. Ну всё, извини, мне бежать нужно. Я опаздываю. Я тебя поздравляю.

Березовский, безусловно, недооценивал Путина, не понимал, кто именно вел его к власти. Что еще важнее, Березовский переоценивал свои силы и свое влияние как на Путина, так и на Волошина с Абрамовичем.

Началось все с конфликта политического - написанного Волошиным и подписанного Путиным указа "О создании семи федеральных округов". Одним росчерком пера была разрушена система, много лет отстраиваемая Ельциным и гарантированная перед выборами Березовским в его сложных переговорах с губернаторами в обмен на поддержку губернаторами "Единства" и Путина на парламентских и президентских выборах. Теперь получалось, что Березовский губернаторов обманул, а Путин их "кинул".

От этого путинского указа № 1 и отсчитывается новый этап политического развития России. Все остальное – разгон Совета федерации, фактическая отмена местных и центральных выборов, вертикаль власти, отмена свободы слова – было лишь следствием.

- Ты понимаешь, что я под тебя никогда не лягу, - сказал Березовский Путину вскоре после выборов.

- Не ляжешь как под человека или как под президента?

- Ни так, ни так...

А в Кремле закон был простой: кто не ложится, того уничтожают. Березовский про закон этот знал. Он просто искренне считал, что сильнее Путина, потому что у него было два верных друга: Волошин и Абрамович. За верность Волошина и Абрамовича Березовский мог поручиться. В те дни у него состоялся один показательный разговоров с женой Еленой:

- Леночка, собирайся, едем отдыхать!

- Куда?

- Куда-нибудь. Отдыхать. После такой победы имеем право и отдохнуть.

- Надолго?

- Надолго. Ну, отдыхать, понимаешь. Мы же давно не отдыхали.

- А здесь кто останется?

- Ты что имеешь в виду? Здесь же Саша остается, Рома.

- А, я поняла. Мы уедем, а здесь за нас остаются Волошин и Абрамович?

- Ну да, это же мои друзья, я им абсолютно доверяю.

- Понятно... Тогда я просто складываю вещи, все вещи, потому что, если следить за всем остаются Рома с Сашей, это значит, что сюда вернуться мы уже не сможем.

Лена Березовская оказалась абсолютно права. Прошло совсем немного времени, и друг и ставленник Березовского Волошин грозил теперь Березовскому арестом, если тот не продаст свои акции ОРТ. А друг и партнер Березовского Абрамович грозил отнять у Березовского "Сибнефть", если тот не продаст Абрамовичу (по сильно заниженной цене) свою долю в "Сибнефти".

- Как же вас так все ваши друзья предают? – спросил я как-то Бориса.

- Понимаешь, цена вопроса очень большая. Очень большие деньги. А когда вопрос стоит о таких больших деньгах, дружба уже не работает.

Бостон
28 октября 2009 г.

Read more: http://www.svobodanews.ru/content/article/1867059.html#ixzz0ViAYxkrR
Under Creative Commons License: Attribution

Могу объяснить, почему я так считал. Я считал, что это достаточно логическое продолжение планомерного захвата власти ФСБ. Я считал, что будет попытка создать такую традицию, когда президентом России становится бывший сотрудник КГБ. Вот эта традиция, начатая Андроповым и продолженная Путиным, затем будет продолжена генералом ФСБ Ивановым. И собственно традиция будет заключаться в том, что генерал КГБ непременно становится президентом.
Когда президентом был назначен Медведев, надо сказать, что большего подарка никто из нас, я сейчас говорю про довольно широкий круг людей, что большего подарка просто никто из нас предвидеть не мог и ожидать не мог. Потому что всем известно, как бы ни относиться к Медведеву, к Путину, к Иванову, к любым другим кандидатам, что кандидат, который не из КГБ, всегда лучше, чем кандидат, который из КГБ.

Поэтому все остальные разговоры о том, подкаблучник Медведев, самостоятельный он, несамостоятельный, будет он играть когда-нибудь роль как независимый президент с собственными мыслями, с собственной политикой, идеями и так далее, или не будет -- абсолютно не имеют значения. А имеет значение то, что он не из КГБ.

Михаил Соколов: В «оттепель» верите?

Юрий Фельштинский: Нет, в «оттепель» абсолютно я не верю. Но по крайней мере, я вижу, что не будет, извините за банальность, хуже, чем при Путине было. Это для России великая вещь. Потому что, поскольку мы с вами вырезали период 1990-х годов из нашей истории, мы очень хорошо помним нашу историю 1917 года. Мы же знаем, какие плохие варианты были практически и могут теоретически повториться. Поэтому президент Медведев – это был просто рождественский подарок.

Понятно, почему родился этот восхитительный план с Медведевым и понятно, почему этот же план не мог быть реализован при Сергее Иванове. При Медведеве Путин может позволить себе быть премьер-министром и главным политиком в стране, а при Сергее Иванове, конечно, нет. И собственно, это та причина, почему Путин (уверен, что он размышлял над тем, по какому пути идти) не выбрал путь: отдать власть Сергею Иванову и уйти от власти, стать, например, руководителем «Газпрома».

Михаил Соколов: Национальный лидер, почему же?

Юрий Фельштинский: Национальный лидер – это все абстракции. В это я не очень верил, это очень неконкретно. Партийная власть никому не нужна, партии специально держатся слабыми, делаются слабыми для того, чтобы не конкурировать с ФСБ за власть. Но, тем не менее, у Путина был нормальный вариант, он мог просто уйти от власти, что, наверное, редко бывает, но тем не менее, я допускал такой вариант. Или же возглавить чисто экономическую структуру, мощную экономическую структуру, например, «Газпром» и отдать всю политическую власть Сергею Иванову.

Почему Путин этого не сделал -- из любви ли к власти или потому что соблюсти его экономические интересы, которые есть, проще будучи премьер-министром, а не будучи руководителем «Газпрома», я не знаю. Почему совет директоров корпорации «Россия» остановился именно на варианте с Медведевым, а не с Сергеем Ивановым я тоже не знаю. (Я убежден, что это решение было не единоличное Путина. Другое дело, что, может быть, главный голос принадлежал ему, но тем не менее, я уверен, что это решение не было единоличное). Но уже теперь мы видим, что схема премьер-министра Путина при Медведеве, не претендующем на власть, -- абсолютно работающая схема. То есть в этом плане Путин очень грамотно подобрал себе преемника.

Михаил Соколов: Все-таки преемника или соправителя? Мы за год имеем ряд событий: это -- российско-грузинская война, это -- изменение конституции, это -- некоторые реформы политической системы. По этим признакам, какие вы делаете выводы?

Юрий Фельштинский: Я не вижу признаков восхождения Медведева к власти, я их не вижу. Средний руки политик. Я не вижу масштабности в Медведеве. Я думаю, это та причина, наверное, по которой Путин остановил выбор именно на нем. Вообще мне кажется, что для Путина закономерно выбирать в соправители людей абсолютно серых. Мы это видим по выбору Фрадкова, Зубкова. Он выбирает всегда абсолютно никаких людей, которые ничем не выделяются, которые абсолютно не яркие, которые ни в чем себя проявить не могут, кроме абсолютного послушания.

Михаил Соколов: В принципе Россия продолжает двигаться по путинскому пути, то есть антизападничество, мягкая диктатура и так далее или нет?

Юрий Фельштинский: Вы знаете, то, что происходит в России сегодня, я в общем-то не могу назвать ни антизападничеством, ни даже мягкой диктатурой. Там у власти в целом стоят люди, работавшие всю свою жизнь в КГБ, иногда в каких-то других силовых ведомствах. В дополнение к тому, что все эти люди родились и жили в советское время и воспитаны были в советской системе, эти люди прошли через школу силовых структур.

Не для того, чтобы обидеть бывших или нынешних руководителей КГБ, но мы с вами знаем, как осуществлялся отбор в эту организацию, прежде всего в КГБ. То есть, скажем так, хороших людей там нет. Я это говорю совершенно ответственно. В КГБ хороший человек работать в Советском Союзе не шел. Я по Саше Литвиненко знаю. Я Саше Литвиненко говорил всегда, что: «Саша, знаешь, в твоей организации есть два человека. Одного нужно наградить, а второго наказать». Он говорит: «Кого?». «Наградить того, кто тебя отобрал для работы в ФСБ, в КГБ. Потому что это что-то потрясающее, ты же типичный кагэбешный кадр. А наказать того, кто пропустил тот момент, когда ты решил сбежать из структуры, потому что иметь тебя врагом структуре крайне опасно». И Литвиненко как враг ФСБ был действительно очень опасен и поэтому его убили. Они не нашли другого способа борьбы с ним, пришлось убить.

Возвращаясь к нашей теме, в КГБ хороший человек работать не шел, поэтому по определению абсолютно все те люди, которые служили в КГБ, плохие люди. Это может быть наивная фраза.

Михаил Соколов: Не научная.

Юрий Фельштинский: Да, не научная, но это именно так. Житейски рассуждая, мы все с вами знаем, что все эти люди - нехорошие люди. Поэтому, что можно ожидать от политики страны или от будущего страны, которая в подавляющем своем большинстве руководима вот этими плохими людьми. Конечно, ничего хорошего от этого всего ожидать нельзя. То, что мы время от времени сталкиваемся и с какими-то антизападными заявлениями, например, и с какими-то мелкими войнами типа грузинской – это все результат того, что эти люди управляют сегодня Россией. Они никак иначе не умеют, не могут, нутро у них такое.

Михаил Соколов: А вы не обратили внимание на то, что они пытаются сейчас как-то все-таки выработать некую идеологию? Вот этот «закон Шойгу», фактически угрожающий тем, кто ведет какие-то исследования, связанные со Второй мировой войной, не совпадающее с их взглядом, -- это уже некое идеологическое мероприятие.

Юрий Фельштинский: Да. Хотя я не считаю это опасным, потому что считаю все это достаточно абсурдным. Я, например, никогда не верил, и это относится к дискуссиям, которые в эмиграции велись всегда, по крайней мере, с тех лет, когда я тут был, с 1978 года, никогда не верил, что в Советском Союзе или в России будет фашизм. Никогда в это не верил и не верю до сих пор. Никогда не верил в то, что в Советском Союзе и теперь в России будет национализм. Потому что Россия на самом деле многонациональное государство. И количество русских, которых никогда не подсчитывали, тем более количество чистых русских, которое точно никто не подсчитывали, не такое критическое, чтобы Россия стала жестким национальным государством.

Да и сами русские больше, наверное, могут видеться как люди мягкие, а не жесткие, скорее неорганизованные, чем организованные, скорее безалаберные, чем сконцентрированные на каких-то идеях и правилах.

И Россия огромное государство. И при любых попытках сделать его снова централизованным и отстроить «вертикаль власти», на самом деле, мы с вами знаем, что власть кончается кольцевой дорогой. А в общем-то многие будут, кстати говоря, серьезно утверждать, что вся власть кончается стенами Кремля. Вся централизация и вся «вертикаль власти» за стенами Кремля уже не работает.

Так что можно писать идеологию и пытаться создать идеологию. Я знаю, что Слава Сурков все время пытается чего-то сочинить для России, какую-то такую мудрую мысль выродить из себя, чтобы на базе этой мысли родилась бы какая-то идеология, чтобы у страны наконец-то появилась идеология. Почему, как же так, существует страна без идеологии? Не будет никогда у России никакой идеологии, тем более ее не сможет выдумать Слава Сурков! Это хорошо! И то хорошо, что Слава не сможет выдумать, и то хорошо, что у России ее никогда не будет. Потому что если у России появится идеология, она точно будет плохой. Не верю я в то, что с тем историческим опытом, который есть у России, эта идеология у России будет хорошей.

В этом смысле, как это может быть ни парадоксально звучит, то, что у власти в России сегодня стоит ФСБ, наверное, является залогом того, что никакой идеологии у России точно не появится. Потому что этих людей интересует сегодня, я думаю, два момента. И надо сказать, что оба эти момента уже имеются. Первый – это контроль, в том числе контроль над политической властью, и второе – это деньги. И если смотреть на всю историю ВЧК, КГБ, ФСБ, как на попытку этой организации захватить власть в стране, то собственно задача решена. Причем эта власть захвачена и над страной, и над экономикой страны, что очень важно. Потому что сегодня эти люди не должны уже брать взятки. Может быть, они их берут как-то по инерции. Особенно на мелком, среднем, тем более провинциальном уровне эти взятки берутся. Но сегодня они берут не взятки, сегодня они берут предприятия, берут сектора, берут экономику. То есть они -- хозяева над всей страной.

Михаил Соколов: Да, у них есть кормления. Скажите, а кризис может влиять на такого рода режим? Не будет ли он все-таки постепенно эволюционировать, разлагаться? Ведь есть примеры разных диктатур типа Индонезии которые, в конце концов рухнули.

Юрий Фельштинский: Наверное, надо разделить период ожидания. Если мы говорим о перспективе ближайших 5, 10, 20, 30 лет, я думаю, что та система, которая создана в России, стабильная. Если мы говорим о том, что с Россией может быть через 50-100 лет, то, я думаю, мы вынуждены с вами признать, что мы не знаем ответа на этот вопрос. Потому что аналогов системе, которая сегодня существует в России, нет.

Михаил Соколов: В мире нет?

Юрий Фельштинский: В мире нет. Потому что ни разу не было нигде и никогда, чтобы страной управляла тайная полиция. Просто нет таких примеров. Управляли диктаторы, управляли политические партии, хорошие или плохие, управляли люди с идеологией. Но примеров, когда гестапо, условно говоря, руководило бы посленацистской Германией, мы не знаем.

Лично я скептически в целом к этому отношусь именно потому, что не верю я в успешное управление страной гестапо, когда оно приходит в Германии, например, в 1945 году после падения нацистского режима. Но это, повторяю, уже может быть мои проблемы -- того, что я так плохо отношусь к нему, как и к КГБ.

Кризис, понимаете, любой кризис, он чуть-чуть связан со свободой всегда. Ведь если правительство контролирует телевизор, если по телевизору показывают только то, что разрешает правительство, между нами говоря, завтра весь Дальний Восток может уйти под воду, и если этого не показать по телевизору, об этом в Москве никто не узнает. Это первое.

Второе. Россия все-таки всегда была страной двух городов -- Москвы и Санкт-Петербурга. Мы знаем, что в силу целого ряда обстоятельств конкретно в этих двух городах ситуация лучше всегда, чем во всей остальной стране. Ну, в Москве это сделано отчасти благодаря деятельности мэра Москвы Лужкова, который, кстати, если говорить про политиков России, -- то он один из людей, которых можно отнести к политикам. Повторяю ни Путина, ни Медведева я к политикам не могу отнести, а вот Лужкова могу. И в Москве создана система, Лужков вовремя смог пробить через Ельцина несколько очень полезных для москвичей законов, которые привели к тому, что фактически вся страна, а реально еще и все бывшие республики СССР, держат свои деньги в Москве. А поскольку они держат деньги в Москве, проводят большую часть времени либо за границей, либо в Москве, офисы, открывают в Москве, то Москва хорошо и жирно живет.

К этому нужно бобавить, что пока что-то не начнется в Москве, не начнется нигде. Ведь августовский 1991 года революционный порыв, он тоже был в двух городах, в Москве и в Санкт-Петербурге (в Ленинграде), и если бы не это, не было бы августовской революции. Значит опыт, который есть, говорит о том, что если правительство контролирует Москву и контролирует Санкт-Петербург, и если население Москвы и Санкт-Петербурга в целом довольно, то ожидать неприятностей правительству нечего.

Я думаю, что это ровно то, что есть; и так, как это будет. И я думаю, что это некий залог стабильности того режима, который создал Путин в период 2000-2008 года. И в этом плане не очень важно для Путина, для совета директоров корпорации «Россия», не очень важно, кто именно президент. Потому что корпорации, как мы знаем, бывают разные. Есть корпорации, где президент сильный или диктатор, а есть корпорации, где президент слабый. Когда Путин был президентом, он стоял во главе совета директоров как президент, постепенно усиливающий свою позицию, начал слабым в 2000 году политиком, безусловно, а кончил в 2008 очевидным руководителем корпорации «Россия», поставил вместо себя слабого президента.

Есть ли у Медведева шанс стать сильным председателем совета директоров? Я думаю, что нет. Потому что у Медведева, как мы точно знаем, никакой опоры, кроме Путина, нет вообще. Что единственная опора Медведева – это Путин. И что в минуту, когда Медведев перестает иметь поддержку Путина, он просто перестает иметь какую-либо поддержку, потому что никакой другой поддержки нет. А окружен он Путиным и людьми из ФСБ.

Стал он президентом исключительно благодаря такой сделке, то есть междусобойчику, на котором группа людей договорилась о том, что именно он становится президентом. Так что самостоятельной роли Медведев, как мне кажется, не может, и не будет, да в общем-то не хочет играть. По крайней мере, он не дает нам оснований считать, что хочет. Слава Богу.







Михаил Соколов: То есть Россия обречена в ближайшее десятилетие давать миру еще один негативный урок, какие уже были: был коммунизм, сталинизм, а теперь будет Россия под управлением тайной полиции или корпорации этих самых путинских менеджеров.

Юрий Фельштинский: В вашем вопросе звучит грустный укор, а на самом деле можно немножко иначе посмотреть на то, как мир видит Россию. Ведь на самом деле это, смотря с чем сравнивать. А сравнивать нынешнее руководство России Западу, например, и всему остальному миру приходится со Сталиным, с Хрущевым. Сталин, понятное дело, не будем говорить. Хрущев бил ботинком по трибуне. Брежнев -- тоже не будем говорить. Ельцин время от времени появлялся пьяным. Послушайте, на таком фоне Медведев -- это просто цвет русской интеллигенции. Да и Путин в общем-то молодой прогрессивный политический деятель, умеющий улыбаться, разговаривать, вести себя более менее, не всегда, не везде, мы хорошо знаем все его проколы, которые он, как руководитель страны, делал: и когда он шутил по поводу утонувшей лодки «Курск», и когда он предлагал журналисту делать обрезание, и про «мочить в сортире». В общем, все это мы знаем, не будем даже перечислять. Но, тем не менее, если это сравнивать, извините, со Сталиным, с Хрущевым, с Брежневым, то совершенно не удивительно, что все западное сообщество считало Путина лучшим президентом, с которым ему, западному сообществу, приходится иметь дело.

Медведев в этом плане еще лучше, просто они с ним не имеют дел, поскольку знают, что не он решает важные политические вопросы в стране. Так что в этом плане то, что ожидает Запад -- не такой плохой вариант.

Запад по отношению к России настроен осторожно-скептически. Это как хулиган в классе. Ничего хорошего, между нами говоря, от России никто никогда не ждет. Все ждут чего-нибудь плохого. Когда плохое случается, типа войны в Чечне или войны в Грузии, то все говорят: ну естественно, ну да, ну чего от них еще ждать? А когда плохое не случается, тогда наоборот ставят галочку: слушайте, могло случиться, а не случилось. То есть к России относятся как к такому непослушному ребенку, который вроде бы член семьи, все равно ничего с ним сделать нельзя, он есть.

И (кстати говоря, это серьезный момент) все же понимают, что Россия есть, была и будет. И будет и как участник всех политических диалогов, и как очень важный экономический партнер, особенно для Европы. Так что всем с Россией нужно жить. И абсолютно у всех задача облегчить себе существование и сделать эту совместную жизнь с Россией максимально легкой и безболезненной.

http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1818338.html?spec=2#ixzz0Tipz52vO

Юрий Георгиевич, вы сказали, что с 2004 года корпорация ФСБ – это главная опора режима Путина, то есть он опирается на одну группу, и она правит Россией. Как она, собственно, правит, опять же, исторические факты?

Юрий Фельштинский: На события, которые проще всего называть, как мы называем, перестройкой, на события перестройки, приведшей к августу 1991 года, есть несколько точек зрения. Есть несколько концепций. Одна концепция, к которой изначально я относился очень подозрительно и с большим недоверием, называлась восстанием номенклатуры. На самом деле перестройка, про которую мы точно знаем, что она началась по инициативе сверху, а не по инициативе снизу, была вызвана тем, что самому российскому, советскому руководству (советской элите -- тут, может быть, правильнее было бы сказать) надоело быть нищей.
Потому что, знаете, я думаю, Брежнев, вот – Брежнев, генеральный секретарь, что собственно он имел? Ничего он не имел. Дача у него была государственная, квартира у него была государственная, машина у него была государственная, за границу он мог ездить только с официальными визитами. То есть на самом деле он был абсолютно нищий, но он за это хотя бы имел чин генерального секретаря, маршала, награды и прочее. А вся двухмиллионная элита была нищей ради ничего. Денег не было ни у кого, в том числе у них. Редкие загранпоездки, редкие какие-то подачки типа джинсов и видеомагнитофонов, а весь мир в этот период намного лучше, как мы теперь знаем, оказывается, хорошо, и счастливо, и сытно жил.
Поэтому когда монополия компартии рушилась, в общем-то не так много людей готово было встать на ее защиту, потому что надоело быть нищими, все хотели быть богатыми и счастливыми; и КГБ и компартия – это отдельный, очень серьезный разговор.



Я когда для американского издательства готовил американское издание книги «Корпорация. Россия и КГБ во времена президента Путина», я для удобства (сначала для своего, а потом и читателя, потому что куча сокращений, и несчастные американцы путаются во всех этих сокращениях -- ФСБ, КГБ, НКВД, ВЧК, голову сломаешь), решил составить такую табличку, когда как назывались КГБ-ФСБ. И к своему изумлению увидел, что эту организацию переименовывали бесчисленное количество раз. Бесчисленное количество раз переподчиняли разным структурам. То это Министерство внутренних дел, то это Совет министров. У меня создалось впечатление, что, создав этого монстра под названием ВЧК в конце 1917 года, в декабре, сами коммунисты даже не очень понимали, что же теперь с этим монстром делать. Потому что с одной стороны он был необходим, потому что нужно отбиваться от внутренних врагов, от демократов, от свобод, от буржуазии, от всех этих врагов, от которых, кстати говоря, и сейчас отбиваются: от журналистов, от политической оппозиции, от демократов, от шпионов, теперь еще даже от коммунистов.

С одной стороны, нужна эта организация, а с другой стороны, она же все время пожирает в том числе и самих коммунистов. То есть если смотреть на КГБ с точки зрения коммунистов, КГБ постреляло большое количество коммунистов. А если смотреть на КГБ глазами КГБ, или на компартию глазами КГБ, то на самом деле все, что видят кагэбешники – это постоянную попытку коммунистов как-нибудь ослабить КГБ и как-нибудь переподчинить.

Михаил Соколов: Взять под политический контроль.

Юрий Фельштинский: Более того, руководителей КГБ расстреляли: и Берию, и Ежова, и Ягоду, и Менжинский умер странненько, потом выяснилось, что его отравили. Есть версия, которой я придерживаюсь в том числе (я не единственный, сразу хочу сказать), что и Дзержинский умер не своей смертью. Если принять версию о том, что Дзержинский тоже был убит, то тогда убиты просто все руководители КГБ сталинского периода, включая и несколько месяцев послесталинского, потому что Берия убит уже после Сталина, и в период 1953-54 годов идет серьезная чистка высшего руководства МГБ. Поэтому Берия совсем не единственная жертва. И это всё борьба компартии с КГБ. То есть, с одной стороны, есть постоянное желание компартии ослабить КГБ, с другой стороны, есть постоянное желание КГБ придти к политической власти. Самый яркий у нас будет эпизод это, безусловно, убийство Берия, про которого было известно, что он претендует на политическую власть, и это один из примеров неудачной попытки прихода КГБ к политической власти.

Затем у нас, я бы считал, следующий эпизод -- это август 1991 года, это попытка в том числе людей спецслужб, Крючкова, который входил в ГКЧП, придти к политической власти в Советском Союзе.

До этого у нас есть пример удачной попытки захвата власти – это Андропов, конечно. То есть на самом деле у нас есть два человека, которые возглавляли КГБ, а затем стали руководителями страны -- Андропов и Путин.

Михаил Соколов: А Берии не удалось.

Юрий Фельштинский: А Берии не удалось. И если вы задумаетесь над тем, почему такое уважение именно к Андропову у сотрудников бывших и нынешних КГБ, то, конечно, именно потому, что Андропов для них стал первым руководителем КГБ, который осуществил заветную давнишнюю мечту этой организации – получить политический контроль над страной. По этой же причине, поверьте, Путину тоже грозит мемориальная доска на здании на Лубянке, потому что он был вторым таким человеком. Причем, если Андропов должен был делить власть с коммунистами, время было такое, то Путин как раз осуществил уже идеал КГБ.

Михаил Соколов: Он все-таки делит власть, например, с Абрамовичем. Или с Абрамовичем он делит деньги?

Юрий Фельштинский: Я думаю, что вы правы, что с Абрамовичем он делит деньги, причем даже известно, как он их делит. Потому что во всех крупных сделках такого типа дележка идет 50 на 50, просто иначе не бывает. А политическая власть – это более сложный вопрос, потому что у Абрамовича была некая власть, доставшаяся по наследству от периода 1991-99 года. Сколько этой политической власти, доставшейся Абрамовичу по наследству, есть сегодня у него, я просто не знаю.

Михаил Соколов: Все-таки к событиям. Я еще раз хочу акцентировать на этом процессе разнообразных политических преобразований по ущемлению партий, по сжатию гражданского общества, затыканию рта прессе и так далее. Как вы считаете, это была системная политика, то есть она была продумана? Как историк вы видите, что был некий план или это были хаотические некие действия, безусловно, в одном направлении, но приведшие к тому, что сейчас имеется в России?

Юрий Фельштинский: Вы знаете, план, безусловно, был, причем опять же у нас есть четкое доказательство того, что план этот был. Это декрет № 1 Путина о создании семи федеральных округов. Собственно на самом деле абсолютно все, что произошло дальше с Россией, сформулировано в этом гениальном документе. Он абсолютно гениален. Его писал Александр Волошин, писал для себя и под себя, потому что по этому документу вся власть в стране формально принадлежит администрации президента. То есть президент существует, царствует, как Медведев сегодня, а вся власть сосредоточена в руках Волошина.

В общем-то Волошин один из, я думаю, самых серьезных российских политиков этого периода. Он ушел в отставку, хочу напомнить, после того, как Ходорковского арестовали. И мое мнение, конечно, что он ушел не в знак протеста, потому что арестовали Ходорковского и совесть Волошина замучила, и он не смог больше работать в аппарате Путина.Он ушел в отставку, потому что эта операция, эта сделка была осуществлена за его спиной, что, Волошин, я думаю, просто не знал о том, что готовится операция по аресту Ходорковского, независимо от того, кстати говоря, арестован Ходорковский был по политическим соображениям, как все считают, или по экономическим, как считаю я.

В тот период, когда Волошин существовал в Кремле как руководитель администрации, я думаю, безусловно, его можно называть одним из самых влиятельных политиков не в том плане, что он на кого-то влиял, а потому что, я уверен, что именно он определял политику Путина. Потому что вообще в правлении Путина и в существовании Путина политики очень мало. Там нет программных действий, там есть желание известное, старое желание «держать и не пущать», то есть контролировать, иметь власть, а как именно это делать, как придти к этому идеалу, когда все принадлежит тебе и все подчиняется тебе, как выстраивать эту вертикаль власти, этого понимания, конечно, не было. Я думаю, это понимание Путину как раз принес на блюдечке Волошин.

Надо отдать должное Путину. Он, видимо, быстро и легко воспринимает то, что считает правильным, то, что мило его душе. Что если бы ему принесли другой вариант типа преобразования России в западную демократическую республику, наверное, Путин это бы не воспринял. А когда Волошин ему преподнес схему, при которой вся власти в России принадлежит кому-то, неважно кому, Волошину или Путину, то это идея, конечно же, Путину по вкусу пришлась.

Так что программа была. А во всем остальном, отчасти мы же имеем дело со старым Советским Союзом. Есть отдельные представители эмиграции типа меня, есть люди типа Каспарова, живущего в России, бьющегося за право России быть свободной и демократической. Но он же в меньшинстве. А большинство людей совсем не считают эти права основными, а считают основным что-то другое.
В этом смысле социальная поддержка у Путина, безусловно, есть. А когда эта социальная поддержка сочетается еще и с контролем над прессой и над телевидением, то, конечно, она становится вполне серьезной.

Путин не случайно начал с борьбы с телевидением. Он по собственному своему опыту, когда он из никого стал всем, знал, что обязан он этому исключительно экрану. Березовский как-то однажды цинично сказал, что он и из обезьяны может сделать президента, имея в виду, что все, что для этого нужно – это контролировать телевизор. Я не знаю, прав Березовский или нет, но Путин в это поверил.
То есть он поверил в то, что без контроля над телевидением получить контроль над страной нельзя. Наверное, это так и есть в современном мире. Потому что мы все немножечко живем в виртуальном мире и считаем, что если нам что-то показывают по телевизору, то это есть, а если этого не показывают по телевизору, значит, этого нет. Так что телевизор, конечно, на нас сильно влияет. И поэтому контроль над телевизором очень важен. Поэтому, если есть контроль над телевизором и контроль над финансами, то есть, собственно, контроль над теми двумя инструментами, которые обеспечивают победу следующего кандидата на следующих президентских выборах.

Опять же не надо делать вид, что это выдумал Путин и ФСБ. Это, между нами говоря, выдумали как раз олигархи во главе с Березовским и Абрамовичем в 1996 году, когда они пришли к Ельцину, у которого популярность была 2-3% по опросам, и шансов не было выиграть выборы. Именно поэтому Ельцин подписал указ, который ему подготовил Коржаков, об объявлении чрезвычайного положения в связи с войной в Чечне и об отмене выборов. И олигархи сказали: Борис Николаевич, время танков прошло, мы даем вам деньги, мы контролируем прессу, мы контролируем телевидение, и с помощью денег и телевидения вы станете у нас президентом. И Ельцин стал плясать тогда, как вы помните, под дудочку на сцене и действительно стал президентом.

Михаил Соколов: А Путин летал на самолете.

Юрий Фельштинский: А Путин летал на самолете. До того как Путин летал на самолете, он-то был никем. А Ельцин был Ельциным.

А вообще в этом разница между диктаторами и политиками, которые сами себя делают, и политиками, которых сделали. Гитлер, Сталин, Мао Цзэдун, Горбачев, в конце концов, они стали такими, какими они стали. А Путина делали разные люди, лепили Путина-президента. Многие люди действительно приводили его к власти.

Михаил Соколов: Как вы объясните тогда зачем режим, который контролирует все, зажимает, не допускает существования небольшой оппозиции, которую легко демонстрировать Западу или, принимает какие-то решения, довольно странные: ну, зачем менять порядок избрания Конституционного суда? Двойная, тройная, четверная перестраховка?

Юрий Фельштинский: То, о чем вы говорите, имело бы значение для политиков, действительно для людей, которые занимаются политикой. Им важно общественное мнение Запада, например, им важно показать, что они демократы, например, им нужно показать, что в стране есть оппозиция. Но это все нужно тогда, когда вы политик и когда вы действуете и живете в некоем политическом море, где плавает куча разных корабликов по известному морскому законодательству.

Люди, которые сегодня управляют страной, прежде всего Путин и все те, кто пришли вместе с ним во власть из ФСБ, они абсолютно не политики, они понимают только одну вещь и любят и ценят только одну вещь; из своего жизненного опыта знают, что это единственное, что важно. У нас один жизненный опыт, а у них другой. И их жизненный опыт говорит о том, что очень важно контролировать все. Контроль нужен по максимуму. Маленькая партия, большая партия -- абсолютно не имеет значения. Мы поэтому теряемся в догадках: как же так, какую-нибудь маленькую партию, у которой, шансик полпроцента на выборах получить, может быть, есть, а ее вдруг берут и запрещают. Зачем? Потому что важно контролировать.


У нас всегда есть ответ на вопрос, кого контролируют, а кого нет. Если мы видим, что какую-то маленькую партию или группку сильно давят или сильно запрещают, мы точно знаем, что ее не смогли поставить под контроль, не контролируют.
А если мы видим, что какую-нибудь более даже серьезную какую-то оппозиционную группку не трогают, значит знают, что контролируют или считают что контролируют. Поэтому и получается, что есть какие-то отдельно взятые оппозиционеры или отдельно взятые политические партии, на которые приходится очень большая часть давления.

Михаил Соколов: Как тогда объяснить одно исключение – Чечня? Чечня отдана во власть одному человеку, этот человек Рамзан Кадыров, даже фактически ведет свою, внешнюю политику. Происходят загадочные убийства его оппонентов чуть ли не по всему миру. Это действительно такой интересный случай.

Юрий Фельштинский: Это случай с серьезными последствиями. Во-первых, я думаю, что того уровня государственной независимости, который есть сегодня у Кадырова как руководителя некоей территории, не было, конечно, ни у одного из прошлых президентов в Чечне. Более того, я думаю, ни Дудаев, ни Масхадов мечтать не могли о том, чтобы получить такую независимость, которую сегодня имеет Кадыров. Мало того, что он контролирует всю Чечню, мы же с вами понимаем, что с точки зрения российских интересов Чечня абсолютно потеряна для России. То есть это территория, на которой русский человек не сможет не просто жить никогда, а на которую вступить он даже не сможет, потому что его убьют.

Михаил Соколов: Без разрешения Кадырова?

Юрий Фельштинский: Я думаю, что те русские, которые вступают на территорию Чечни, они просто являются некоей частью политической игры, которая до сих пор ведется. В основном либо военные, либо представители правительства, которые деньги возят в рамках программы восстановления Чеченской республики. Но это отдельный разговор. Я имею в виду людей, как людей. Для России Чечня абсолютно потерянная территория. Более того, я убежден совершенно искренне, что Кадыров в относительно близком будущем поставит вопрос о формальном отделении Чечни. Я думаю, просто, что этот вопрос будет поставлен в тот момент, когда федеральный центр перестанет финансировать Кадырова в рамках программы по восстановлению Чеченской республики.

Иными словами, пока в Москве денег много и Москва, федеральный центр субсидирует Кадырова (кстати, это относится не только к Чечне, это относится и к Дагестану, и к Ингушетии), все эти территории вопрос о независимости ставить не будут. Он будет поставлен ровно в тот момент, когда по все равно каким соображениям кончится поток этих денег или уменьшится поток денег или поток денег останется тот же, а аппетиты местного руководства и местных элит вырастут. Так что эта проблема -- с последствиями.





Но обсуждать сейчас моральные качества политического руководителя Чечни Кадырова я просто не стану. Потому что, наверное, с точки зрения интересов России Кадыров, тем не менее, худший вариант. Я думаю, что и Дудаев, и Масхадов были бы для России куда более приемлемыми президентами, если бы через две чеченские войны Россия не решала бы конкретные внутренние задачи. Поэтому чеченцы тут просто стали крайними случайно, могло бы как-то повернуться иначе, какая-то другая территория могла бы быть избрана Россией для решения свои предвыборных дел. Как-то так сложилась, что этой территорией к сожалению для чеченцев оказалась Чечня.

Михаил Соколов: Не повезло.

Юрий Фельштинский: Не повезло -- это не то слово, учитывая, что, конечно же, Чечня - это выжженная земля. То, что не смогут там жить русские никогда – это одна сторона дела. А другая, более важная, что там и чеченцы никогда не смогут жить нормальной мирной жизнью, то есть той жизнью, которую мы называем жизнью. Потому что, то, что там сейчас происходит, к жизни точно не имеет никакого отношения.

http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1818338.html?spec=2#ixzz0Tipz52vO

Неужели эти два серьезнейших и уважаемых человека в первые же минуты после терактов не знали, кто был заказчиком, если Басаев действительно вымогал у них деньги и действительно денег не получил?

Юрий Фельштинский
21 октября 2009 г.


Новостная лента Grani.ru:

ФСБ объявила о раскрытии терактов, совершенных в 1999 году в гостинице "Интурист" и торговом центре "Охотный ряд", сообщает "Коммерсант". По данным следствия, преступления были заказаны Шамилем Басаевым, который вымогал деньги для финансирования своих отрядов, а не получив их, организовал взрывы в Москве. Перед Мосгорсудом предстали двое обвиняемых в исполнении терактов. Одного из них, уроженца Грозного Халида Хугуева, ФСБ называет финансистом террориста Басаева.

Уголовное дело чеченца Халида Хугуева и дагестанца Магомадзаира Гаджиакаева, обвиняемых по статье 205 УК ("Терроризм"), поступило в Мосгорсуд с грифом "секретно" и рассматривается в закрытом режиме судебной тройкой под председательством Натальи Олихвер. Руководитель пресс-службы Мосгорсуда Анна Усачева смогла сообщить только то, что по делу уже было оглашено обвинительное заключение, были допрошены потерпевшие, а сейчас исследуются доказательства по делу. Гособвинитель на процессе отказался сообщить даже суть деяний, инкриминируемых подсудимым, а их представители сказали только, что Халид Хугуев свою вину не признает, а от дачи показаний воздерживается, ссылаясь на тяжелое заболевание. Его же предполагаемый подельник Гаджиакаев, напротив, сотрудничает со следственными органами и правосудием.

Согласно информации, опубликованной на официальном сайте ФСБ, Хугуев – "активный участник бандформирований, финансист Шамиля Басаева" – был задержан в ходе контртеррористической операции еще в конце 2002 года. Правда, спецоперация была проведена не в Чечне, а в Саратовской области.

Обвинять задержанного Хугуева в "участии в незаконных вооруженных формированиях" не стали, инкриминировав ему "незаконный переход границы" и "использование подложных документов". Обвинение было связано с фирмой "Халиб", которая принадлежала Халиду Хугуеву и занималась организацией поставок гуманитарных грузов из Грузии в Чечню. ФСБ подозревала, что поставляемые продовольствие и медикаменты попадали не мирным жителям, пострадавшим от войны, а боевикам. Вопросы к деятельности Халида Хугуева возникли и у властей Грузии, которые установили, что в этой стране он находится с документами на чужое имя. В результате господина Хугуева выслали из Грузии. Оказавшись в России, он предпочел уехать в глубинку, однако там его и арестовали.

Суд, рассматривавший первое дело Хугуева, установил, что тот находится "в реактивном состоянии" и отправил его на принудительное лечение психиатрическую больницу в Москве. Оттуда после прохождения курса лечения он был этапирован в СИЗО Владикавказа.

Как пояснили в МВД Северной Осетии, Халид Хугуев находился в федеральном розыске с 1997 года за вымогательства. Действуя в составе организованной группы, он, по оперативным данным, захватывал заложников, которых увозили в Чечню, требуя за освобождение крупные суммы денег. СМИ сообщали, что от вымогателей пострадал даже один из осетинских министров и тогдашнему главе республики Александру Дзасохову якобы даже пришлось лично вести переговоры с ичкерийскими лидерами в связи с запрошенным выкупом в размере 2 миллионов долларов. Однако в Верховном суде Северной Осетии рассматривался в 2007 году иной эпизод – по материалам уголовного дела, Халид Хугуев в составе банды похитил некоего жителя Владикавказа, за которого потребовал выкуп в размере 1,5 миллиона рублей. Родственники собрали необходимую сумму за несколько месяцев и передали ее похитителям. Только после этого заложник был отпущен. Хугуева приговорили за похищение человека к 16 годам заключения. Верховный суд России в 2008 году оставил приговор в силе, после чего осужденного этапировали в Москву, поместив в СИЗО "Лефортово". Там ему и предъявили последнее обвинение – уже в терроризме.

По версии следствия, которое вела ФСБ, Хугуев являлся соучастником двух громких терактов, совершенных в Москве в 1999 году. Эти теракты, так же, как и похищения людей в Северной Осетии, были связаны с финансированием незаконных вооруженных формирований в Чечне.

Заказчиком акций выступил Шамиль Басаев. В 1999 году, по данным следствия, его внимание привлекла благотворительная программа "Фронтовые дети Чечни", патронируемая знаменитым певцом Иосифом Кобзоном. В рамках этой программы известные предприниматели, большинство из которых являлись выходцами из Чечни, жертвовали в Российский детский фонд миллионы рублей и долларов на лечение чеченских детей. По одной из версий, узнав о суммах, направляемых в фонд, полевой командир, потребовал, чтобы благотворители платили и ему – "за обеспечение безопасности". Денег Шамиль Басаев не получил и решил наказать благотворителей. С помощью Халида Хугуева был найден исполнитель акции – Магомадзаир Гаджиакаев (его задержали в прошлом году на родине в Дагестане).

Второй эпизод, инкриминируемый подсудимым Хугуеву и Гаджиакаеву, относится к 31 августа 1999 года. Тогда ими, по данным ФСБ России, был совершен теракт в 50 метрах от Кремля – в торговом комплексе "Охотный ряд" на Манежной площади. По версии следствия, подрыв комплекса был связан с тем, что управляющая комплексом группа компаний Plaza, президентом которой являлся известный предприниматель Умар Джабраилов, также отказалась платить деньги боевикам Шамиля Басаева.

Северокавказская версия в двух делах о терактах стала основной только через несколько лет после начала расследования – изначально взрывы связывались с действиями русских экстремистов и коммерческими разборками. Причем во многом следствие продвинулось именно благодаря показаниям самого Хугуева, которые он дал вскоре после задержания. Правда, потом он от них отказался, сославшись на психическое заболевание, однако второй фигурант дела эти данные подтвердил.

Помимо людей, получивших ранения при взрывах, следствие пыталось признать потерпевшими по делу Кобзона и Джабраилова. Однако в окончательной версии обвинения Кобзон в деле уже не фигурировал, и в суд его не вызывали. Джабраилов по делу проходит в качестве свидетеля.

16.10.2009 09:44

Теракты в гостинице "Интурист" и ТЦ "Охотный ряд"

26 апреля 1999 года бомба, эквивалентная по мощности двум килограммам тротила, взорвалась возле офиса Иосифа Кобзона в гостинице "Интурист". В результате взрыва, который серьезно повредил 20-й этаж отеля, пострадали 11 человек, в том числе десятимесячный ребенок, являющийся гражданином Испании.

31 августа 1999 года был совершен теракт в торговом комплексе "Охотный ряд" на Манежной площади.

В результате взрыва бомбы, заложенной в салоне игровых автоматов "Динамит", расположенном на самом нижнем, третьем ярусе торгового комплекса, пострадали 40 человек, одна из раненых позже скончалась. Ущерб, причиненный торговому комплексу, превысил 4 миллиона рублей.

По материалам "Коммерсанта"

16.10.2009

 

Михаил Соколов: Юрий Георгиевич, вы четко совершенно говорите об этой дате 99-й год, собственно -- этому была посвящена ваша книга. Время с момента этих событий до выхода книги уже прошло. Как-то вы по-новому посмотрели на ситуацию прихода Путина к власти, взрывов домов или ваша концепция здесь сохраняется? 

Юрий Фельштинский: Я историк по образованию, написавший какое-то количество книг, и очень многие книги либо со спорными концепциями, либо с новыми концепциями, все зависит от того, как их видит читатель.

Но, по крайней мере, я всегда претендовал на то, что я открываю читателю что-то новое, какой-то другой взгляд, не тот, к которому он привык и про который были написаны сто или тысяча книжек. 

 

Знаете, когда приходишь к какой-то концепции новой, идея возникает -- это на самом деле умозаключение. Еще у вас нет ни фактов, ни материала -- это просто некая идея, посмотреть, а было ли восстание левых эсеров, например, или это была провокация. И дальше начинаешь исследовательскую работу. И если концепция неправильная, то можно на голову встать, ничего не получится, потому что все факты будут против. А если концепция правильная, то все факты, как в пазле, будут ложиться на места.

Михаил Соколов: И что, ложится?

Юрий Фельштинский: С «ФСБ взрывает Россию» -- абсолютно. И больше того я вам скажу, эта книжка была написана в 2001-м году по горячим следам событий. Для меня это был эксперимент новый, я все-таки привык иметь дело с героями, жившими какое-то количество лет назад, давным-давно умершими, с Лениным, со Сталиным, с Троцким. Я впервые для себя брался за политическую тему и тему сегодняшнего дня. 

 

Когда я в общем-то из озорства начал изучать сентябрьские взрывы и понял, к каким выводам я прихожу, потому что у меня не было изначально концепции, а не ФСБ ли взрывало дома. То есть мне такая дурацкая мысль просто в голову не приходила. Я просто стал смотреть, что же все-таки произошло с этими взрывами. Какие-то моменты меня смущали в самом начале, Рязань, конечно, смутила, учения так называемые. 

 

И когда я понял к своему глубокому огорчению, потому что мы говорим о периоде 99-го года, когда во главе страны стоит Ельцин -- это был тот самый мой любимый демократический период моей любимой России, когда Россия вроде бы была нормальной западной страной, и к глубокому для себя огорчению, я вдруг увидел, что дома взрывала ФСБ, сказать, что я расстроился, придя к этим выводам, это не сказать ничего. На самом деле для меня это было событие, приведшее к моей второй эмиграции, потому что я жил в России в период 98-99-го года и в общем-то, будем откровенны, вопрос возвращения в Россию мною рассматривался, по крайней мере, он не казался неправильным. И когда я понял, что дома взрывала ФСБ, по крайней мере, точно не чеченцы, для меня это было крушение очень многих моих надежд и началом абсолютно нового этапа в моей жизни. 
Я написал какое-то количество страниц и решил эту тему бросить, решил просто этим не заниматься. Тому есть подтверждение. У меня есть старый мой знакомый, в общем-то друг, Витя Суворов, известный публицист, историк Второй мировой войны, который живет в Англии. Я позвонил Вите и сказал: «Витя, у меня есть очень интересная тема, но я не хочу ею заниматься. Хочешь, я тебе отдам все, отдам то, что уже написано, отдам все материалы, которые собраны, отдам всё, займись ею. Интересная тема». Витя отказался, я уже не помню, по каким соображениям, и я остался с этой темой. Я себе не верил, я всех мучил, я мучил Витю банальным вопросом о том, могла ли ФСБ взорвать дома. 

 

Первый раз мы с Витей увиделись именно по это причине. Я сказал Суворову, что мне необходимо с ним встретиться, потому что я хочу, чтобы он мне кое-что разъяснил. Я полетел в Англию, мы встретились у Буковского, и у нас был довольно интересный разговор. Я ему сказал: «Витя, смотри, какая у меня проблема: я занимаюсь изучением некоей темой, а именно взрывами домов и, к сожалению, получается, что дома взрывала ФСБ. Скажи мне, пожалуйста, возможно ли это?» Витя сказал: «А чего невозможно? Конечно, возможно». Я говорю: «Подожди, сентябрь 99 года, Москва, группе людей дают задание взорвать дома. Это задание в сентябре 99 года могло быть выполнено?». Витя говорит: «Без проблем». Я говорю: «Подожди, Витя, вот ты работал в ГРУ, вам дают задание взорвать дом. Вы его взорвете?». Витя говорит: «Ты же сам сказал: Витя, ты работал в ГРУ. Подожди, это наша работа. Мы делаем то, что нам говорят».

Михаил Соколов: То, что приказали.

Юрий Фельштинский: То, что приказали. Я говорю: «Витя, и у вас нет проблем взорвать дом в Москве с живыми людьми, просто с мирными жителями?». Он говорит: «Нет, ведь это наша работа, Юра, работа у нас такая». Я говорю: «Хорошо, Витя, допустим, ты знаешь, что в этом доме твой друг живет,ты его предупредишь?». Он говорит: «Нет». Я говорю: «Ну что, ты убьешь своего друга?». «Ну убью. Работа у нас такая». Я говорю: «Хорошо, Витя, допустим, там твой брат или сестра, предупредишь?». «Нет». «Витя, а жена?». Он говорит: «Нет». Я говорю: «А дети?». А у Вити двое детей, мальчик и девочка. И тут Витя задумался и сказал: «Знаешь, если бы сын был бы там, то, наверное, взорвал бы, а если дочка, я думаю, что не смог бы». И вот после этого я понял, что все мои проблемы с «верю, не верю» в то, что ФСБ могла взорвать дома, это мои проблемы, они к реальной жизни не имеют отношения. 

 

Я двинулся дальше, я полетел к Саше Литвиненко. Саша Литвиненко, с которым я был знаком с 98-го года, есть у нас долгая история отношений (наверное, тема отдельного разговора), тогда вышел из тюрьмы, где просидел с марта по декабрь 99-го года, если мне не изменяет память, и был в Москве под наружным наблюдением. Я к нему прилетел. Встреча эта наша произошла в сентябре месяце. Я Саше задал тот же вопрос, что я задал Вите: вот такие у меня выводы получаются из моего исследования, что в сентябре 99-го года дома взорвала ФСБ. Это могло быть? Саша сказал, что да. 

 

Так вот, теперь возвращаясь к концепции. Понимаете, это все было в 2000-2001-м году, с тех пор прошло уже 8 лет. За эти 8 лет не появилось ни одного маленького фактика, не то, что глобальной другой концепции, а маленького фактика, противоречащего тому, что писалось в 2001-м. Абсолютно вся новая информация, которая появилась за последние годы, говорит исключительно о том, что за взрывами домов стояла ФСБ. 

 

ФСБ, которая выдвинула изначально свою концепцию, а именно что за взрывами домов стояли чеченцы; ФСБ, которая из-за этого, или российское правительство, которое из-за этого, собственно начало вторую чеченскую войну, за все эти годы не предъявила нам ни одного чеченца, я сейчас не преувеличиваю, ни одного. То есть даже по версии ФСБ, вот если забыть про все то, что я писал и говорил, и принять на сто процентов версию ФСБ, даже по версии ФСБ в этих событиях не принимал участия ни один чеченец. Ну, кроме Хаттаба и Басаева, которые по версии ФСБ собственно дали приказ взорвать дома. Но этого никто не знает, и ни на каком уровне тут никаких подтверждений нет, а наоборот есть, между нами говоря, последнее по хронологии известное письмо Басаева Путину, где он пишет, что они не взрывали дома. Так что, понимаете, даже по версии ФСБ, хотя из-за этого была начата вторая чеченская война, нет ни одного чеченца. Так что тут просто говорить не о чем. 

 

А уж после убийства Литвиненко, знаете, я одно могу сказать: мне звонили все эти годы (естественно, после убийства Литвиненко это уже была лавина звонков, сотни интервью)... но в общем-то все эти годы с 2001-го звонили журналисты с какими-то вопросами, связанными с сентябрьскими событиями 99-го года. И в общем-то я всегда начинал с того, что доказывал, что моя концепция имеет право на существование. Это было не легко, потому что не все готовы были поверить в то, что дома в России взрывали не чеченцы, а российское правительство или российские государственные службы. 

 

Так вот, после убийства Литвиненко, когда я по инерции начинал с такой защитной позиции по вопросу, о том, что я прав, мне говорили: что вы нам объясняете? Кто же еще? Это мы знаем. То, что дома взрывала ФСБ -- это известно, это мы знаем, так что доказывать не надо уже. И я подумал: ну ничего себе, дожили до периода, когда это всем «хорошо известно», что дома в России взрывала ФСБ. 

 

Кстати говоря, когда был опрос после первой публикации в «Новой газете» в августе 2001-го года глав из нашей книжки, то примерно 50% считало, что да, есть вероятность, что дома взрывала ФСБ. Не нужно опять же делать вид, что мои выводы были выводами одиночки, количество людей, которые считали и считают, что дома взрывали не чеченцы, очень большое. Количество людей, которые считают, что взрывали не чеченцы, а ФСБ, может быть меньше, но тем не менее, очень существенное. Потому что многие люди, тем не менее, считают, что дома взрывали какие-то неизвестные нам силовые структуры, но совсем необязательно ФСБ. Это концепция, имеющая право на существование.

 

Просто так, как я вижу, в России главный приз получает тот, кто больше всего рискует. И то, что Путин получил главный приз, а главный приз – это была должность президента России, означало, что риски на себя брал он. И я очень хорошо понимаю, в чем эти риски заключались. Он был руководителем ФСБ до августа 99-го года. Всем очевидно, что операция по взрывам домов могла готовиться несколько месяцев, то есть начало этой операции приходилось на тот период, безусловно, когда Путин стоял у руля в ФСБ. Так что, я думаю, он очень хорошо знал, и не мог не знать, какая операция планируется. 

 

Кроме того, понимаете, у нас же есть абсолютно, я считаю, формально-юридическое доказательство того, что дома взрывала именно ФСБ. Ведь вторая чеченская война началась неслучайно 23 сентября, то есть даже неслучайно в те конкретные минуты, в тот момент, когда в Рязани взяли двух сотрудников ФСБ. Потому что российскому руководству было понятно, что если войну не начать вот прямо просто сейчас, сегодня, то уже завтра журналисты и общественное мнение еще свободной России (в сентябре 99-го года) очень быстро разберутся, что произошло в Рязани, и очень легко сопоставят взрывы домов в Москве и несостоявшийся взрыв в Рязани. Поэтому всех нужно было поставить перед свершившимся фактом. 

 

Именно поэтому бомбардировки Грозного и война начались в 12 часов дня 23 сентября, то есть ровно в те часы и минуты, когда рязанское ФСБ взяло двух сотрудников московского центрального ФСБ с поличным. Так что это абсолютное доказательство того, что именно ФСБ, причем именно центральное ФСБ, стояло за взрывами домов, поскольку решение о войне, безусловно, принимало центральное руководство.

Михаил Соколов: Ельцин был в курсе?

Юрий Фельштинский: Я уверен, но это мое, наверное, чувство интуитивное, что Ельцин не был в курсе и не мог быть в курсе.

Михаил Соколов: За этот период с 99 года было много разных событий – подводная лодка, которая утонула, «Норд-Ост», Беслан, дело Ходорковского, изменения политической системы в несколько этапов. Какие события как историк вы считаете наиболее принципиальными для этого периода, которые создали систему, о которой вы, собственно, пишете в книге - «корпорация ФСБ»?

Юрий Фельштинский: Главное событие, безусловно, это приход к власти Путина. В этом смысле как одна из таких ступенек, по которой Путин шел к власти, главным событием оказалась вторая чеченская война. Но тут может быть чуть-чуть правильно отступить назад, что, кстати, тоже помогает в том, чтобы понять, кто взрывал дома в России, и увидеть, что в 99-2000-м году была просто повторена «слово в слово», «буква в букву» схема первой чеченской войны 95-го года и выборов 96-го года. Теракты в 95-го году в Москве, начало чеченской войны Степашиным и выборы 96-го года. Теракты в сентябре 99-го года в Москве и других городах, начало второй чеченской войны и выборы 2000-го года. То есть была повторена абсолютно та же схема, когда выборы проводятся непременно на фоне войны. 

 

Задачи были разные. В 95-м году чеченская война начиналась для того, чтобы создать ситуацию для возможной отмены выборов 96-го года, если Ельцин не сможет стать президентом законным путем. Мы знаем, что приказ об отмене выборов был подписан, что он был в последнюю минуту отозван. Мы знаем, что с этого началось политическое восхождение олигархов, Семьи, конкретно Березовского в том числе, конкретной группы людей, мы всех этих людей знаем, это прежде всего Чубайс, Березовский, Абрамович, Таня Дьяченко, Юмашев. В благодарность за то, что эти люди привели Ельцина к власти законным путем в 96 году, Ельцин отдал Россию во власть этих людей на четыре года. 96-2000 год – это власть олигархов. 

 

Путин, когда приходит к власти в 2000-м году, опирается на две группы. Про одну группу мы знаем, это все те же – Семья, олигархи. А вот вторая группа людей она сильно оставалась в тени и мы ее не видели, ошибочно считали поэтому, что Путин -- ставленник Березовского. А когда Путин пришел к власти, вдруг неожиданно для всех, в том числе и для Березовского, оказалось, что Путин -- не его человек. То есть для Березовского это была очень большая неожиданность, потому что он тоже не знал о том, что Путина приводят к власти другие люди; что он, Березовский, во всем этом участвует, но что он далеко не главный участник, а может оказаться, что и последний. 

 

А вот главными участниками, как потом стало известно, была как раз система ФСБ. И именно потому, что Путин пришел к власти благодаря этим двум группам людей, он и сохранял лояльность в период 2000-2004-го года и первой, и второй группе. 
Поэтому действительно, если не иметь в виду конфликт с Гусинским, который был предопределен поддержкой Гусинским противоборствующего клана, и если не иметь в виду конфликт с Березовским, который полностью был спровоцирован самим Березовским, а не Путиным, Путин проявил себя как человек, я считаю, очень лояльный, игравший все эти четыре года по правилам, за исключением дела Ходорковского. Дело Ходорковского выделяется.

 

 
Мы видим, я думаю, это всем понятно, что в эти четыре года с 2000 по 2004-й год, Путин постепенно уходит от олигархов или от Семьи и плавно переходит полностью в клан ФСБ. 

 

В 2004 году он уже приходит к власти, естественно, опираясь только на одну группу, на силу бывшего КГБ, нынешнего ФСБ. Собственно политическую лояльность он теперь сохраняет только в отношении этого клана. Другое дело, что Путин вырабатывает определенные правила по отношению к бизнесменам. И в двух словах, я думаю, эти правила можно сформулировать так: деньги зарабатывайте, но в политику не лезьте. Вернее не так: не претендуйте на власть. Если увидим, что претендуете власть, отнимем бизнес и отрубим голову. 
По той же причине, кстати говоря, все политические партии России очень слабенькие. То, что создал Путин – это некая структура, которая существует над политическими партиями. Как только какая-то политическая партия вдруг окажется неожиданно сильной, станет конкурировать в борьбе за власть, то, наверное, у Путина возникнет желание и необходимость эту партию каким-нибудь образом уничтожить или раздробить. 

 

Теперь возвращаемся к вашему вопросу про Ходорковского. Я, естественно, знаю, что есть версия о том, что Ходорковский как раз стал конкурировать в борьбе власть с Путиным. Я читал все эти статьи о том, что Ходорковский в думе голоса покупал и оппозицию поддерживал, и чего только Ходорковский ни делал. Я не думаю, что это та причина, по которой Ходорковского посадили. Более того, я думаю, что вся эта информация была вброшена в прессу специально, чтобы создать видимость и концепцию того, что Ходорковского посадили по политическим соображениям. Я думаю, что его посадили по экономическим соображениям. 
В тот момент проводилась очень крупная сделка, крупнейшая российская сделка, а может быть даже крупнейшая мировая сделка -- ЮКОС покупал «Сибнефть». Не исключаю, что я абсолютно не прав, но я думаю, что Ходорковского посадили в рамках операции по замене покупки «Сибнефти» ЮКОСом покупки «Сибнефти» «Газпромом». Экономически эта операция оказалась крайне выгодна Абрамовичу, а подозреваю, что и Путину. «Сибнефть» была в результате продана «Газпрому» за 13 миллиардов долларов. Одновременно была отменена сделка, которая начала уже проводиться -- по продаже «Сибнефти» ЮКОСу. ЮКОС вернул «Сибнефти» 20% акций, которые уже были проданы за три миллиарда, но Абрамович не вернул, что известно, три миллиарда долларов. Таким образом общая сума сделки составила для Абрамовича 16 миллиардов долларов. 

 

Предположить, что все это случайность, что арест Ходорковского по неким абстрактным политическим причинам произошел именно в эти дни, мне очень сложно. Шансов у Ходорковского стать президентом, между нами говоря, не было по многим причинам, включая то, что он был и олигарх, и еврей. Как-то не вижу я Ходорковского до посадки как конкурента на власть Путину или кому бы то ни было.

Михаил Соколов: Но он все-таки был спонсором нескольких партий сразу.

Юрий Фельштинский: Как и многие другие. Как раз главное в вашем вопросе заключается в последнем слове – сразу. Был спонсором нескольких партий сразу, что говорит о том, что он не боролся за власть. Потому что, когда борются за власть, то спонсируют одну партию и идут во главе этой партии на баррикады. Вот Березовский финансировал одну партию, шел, неудачно, правда, в бой. Так что, когда человек финансирует всех подряд, это как раз говорит о том, что он хочет иметь влияние, контакты, лоббистов, но не борется за власть сам. Никак я не вижу Ходорковского борцом, политическим борцом с Кремлем. 

 

Все эти люди, некоторых из них я знаю лично, они прежде всего бизнесмены и вопрос больших денег, не просто денег -- деньги никого из нас не волнуют -- а большие деньги, которые, как оказывается, волнуют всех. Я в общем-то почти не знаю исключений. Так что, мне кажется, экономические причины посадки Ходорковского, принципиально больше достойны рассмотрения, чем известные политические причины. 

Михаил Соколов: На ваш взгляд, сейчас идет «судебный» процесс, вы думаете, что Ходорковский и при нынешнем режиме будет продолжать находиться в тюрьме?

Юрий Фельштинский: Я буду очень рад, если я окажусь не прав. Я очень хотел бы оказаться не прав, потому что я ему симпатизирую. Его посадили несправедливо. Я, тем не менее, боюсь, что Ходорковский из лагеря не выйдет никогда, и что это собственно было условием той сделки, результатом которой была посадка Ходорковского. То есть за посадкой Ходорковского стоят несколько ключевых фигур. 

 

Я считаю, что, по крайней мере две ключевые фигуры очевидны и известны - одна Абрамович, другая Путин. Наверное, есть еще какие-то ключевые фигуры. Но я уверен, что между этими людьми было соглашение о том, что Ходорковский не выходит из тюрьмы никогда, потому что как только он выйдет из тюрьмы -- это всем понятно -- он поставит вопрос о правомерности, экономической правомерности состоявшейся сделки по разгрому ЮКОСа и перепродаже «Сибнефти» «Газпрому». Всем ясно, что эта сделка была абсолютно незаконна, и юридической машине любой цивилизованной страны (а мы все-таки живет в период, когда корпорации типа «Газпрома» и «Сибнефти» вынуждены работать в мировом юридическом поле), любому независимому суду будет очевидно, что эта сделка была незаконна. Для людей, которые заработали на этой сделке, выход Ходорковского из тюрьмы может оказаться очень дорогим удовольствием.

 

http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1814192.html#ixzz0TiuL5vkl

 

 

Дорогие читатели!

К большому для меня огорчению из моего ЖЖ исчезли все старые сообщения и ваши записки. После моего обращения к вам о помощи несколько человек дали мне весьма полезные советы, и я в состоянии теперь эти старые тексты увидеть. Но с некоторыми сложностями, и в другом формате. Будем считать, что в целом с вашей помощью я нашел выход из создавшегося положения. Большое спасибо всем, пришедшим на помощь.

Вчера у меня завязалась дискуссия, которая, как мне кажется, представляет общий интерес. Когда я процитировал выступление Латыниной от 11 ноября 2006 г., где она не слишком корректно прокомментировала отравление Литвиненко, я получил следующее возражение:

Юрий, Вы не объективны, уже через неделю 18.11.2006 Латынина говорит следующее:


"Вот Марина пишет мне по пейджеру: «Я всегда относилась с большим уважением к вашему мнению, но что вы сейчас скажете о симуляции Литвиненко? Надо бы извиниться, ведь человек умирает». Напомню, что на прошлой неделе первая пришла информация о том, что господин Литвиненко отравлен, и я очень недоверчиво к ней отнеслась, потому что сказала, что новости эти должны исходить не от самого господина Литвиненко, а от полиции, а от его лечащего врача, и действительно Литвиненко столько раз кричал «волки! волки!», что очень трудно было поверить, что это так. На сей раз новости, которые прозвучали в эфире, не от него, а от полиции, от лечащего врача, как раз. Это снимает все вопросы. Даже, знаете, как-то обидно. Каждый раз, когда сомнения хочется трактовать в пользу власти, садишься в лужу, да еще какую, потому что есть повод задуматься, что же у нас тогда за власть такая. Прежде всего, мне страшно стыдно, потому что человек помирает, а я тут ехидничала. Но что означает отравление Литвиненко? Я даже могу объяснять, почему я в него не поверила, потому что это очень сложно себе представить, очень сложно себе было представить, например, за два дня до отмены сообщения между Грузией и Россией и проверок детей грузинских в российских школах, что такое может быть. Если кто-то тебе такое по секрету сказал, ты бы сказал, да ну, не наговаривай на эту власть, они не такие сумасшедшие. Оказалось, они такие сумасшедшие. Потому что на территории королевства Великобритании, получается, подданного Великобритании отравила российская разведка. Это означает следующее. После убийства Политковской, после того, как наших офицеров ГРУ задерживают в Грузии по обвинению в терроризме, это даже не катастрофа, это, как бы мягче сказать, зверек такой есть, снежно белый, песец называется. Это означает, что снимаются всякие вопросы о том, кто отравил Ющенко, кто отравил Щекочихина, кто взорвал отделение милиции в Горе и газопроводы в Грузии. Это снова поднимает вопрос о том, почему на территории той же Великобритании разбился Стивен Кёртис. Помните, менеджер «ЮКОСа» после которого (на вертолете он разбился), «ЮКОСу» очень плохо после этого стало. То есть это внешнеполитический скандал, который имеет куда более катастрофические последствия, чем то же осуждение или не осуждение Саддама. После этого очень трудно, допустим, будет доказывать, что Политковскую убили какие-то отморозки, а что Литвиненко в Лондоне тоже таллием отморозки? И никто не захочет взаимодействовать с режимом, который убивает людей осознанно в ходе спецопераций. И есть два варианта произошедшего. Если это приказ самого Путина, то не может Путин санкционировать убийство за границей и надеяться уйти после 2008-го года. Если это самодеятельность, то в чем выражается вертикаль власти, если такие решения принимаются без президента, что же у нас тогда решает президент? То есть еще раз повторяю, что после убийства Политковской, истории с Грузией это достаточно кардинальная веха, которая бесспорно меняет имидж России во внешнем мире... Добавлю, если, конечно, все это подтвердится. Но сейчас это пока достаточно подтверждается, потому что Скотланд-Ярд завел уголовное дело по факту отравления Литвиненко, и его лечащий врач тоже вроде бы заявил, что тот отравлен именно таллием."

 

Вот мой ответ читателю:

 

Я Вам очень признателен за эту цитату. Я, конечно же, ее не видел, так как 18 ноября 2006 года мне было не до версий Латыниной. Своя версия относительно отравления Литвиненко у меня возникла довольно быстро, как Вы понимаете, и оказалась правильной.

Знаете, я сейчас читал этот отрывок из выступления Латыниной с перечислением всех преступлений власти... Смотрите, после отравления Литвиненко Латыниной стало ясно, что и Щекочихина убила власть, и Политковскую, и адвоката "Юкоса" Кёртиса, и милицию в Гори взорвали российские спецслужбы, и газопровод в Грузии, и Ющенко отравили... Ну, я от себя могу добавить про убийство Яндарбиева в Катаре (Латынина просто забыла упомянуть). И уверен, что вместе с нею мы не вспомнили сейчас о еще десятке громких преступлений. Так вот, я все искал в этом списке "взрывы домов в сентябре 1999 года" и -- не нашел. Не нашел, потому что Латынина всегда публично утверждала, что это -- "версия Березовского" и она в нее не верит. Все остальное -- не "версия Березовского", и поэтому она верит. А тут -- версия Березовского, и не верит. Затмение такое, блок в сознании.

Я написал письмо, объяснил, что это не версия Березовского. Может пора поверить?

Самая интересная фраза в этой цитате из Латыниной, фраза, которая обязана стоять эпиграфом к любому ее выступлению про взрывы: "Каждый раз, когда сомнения хочется трактовать в пользу власти, садишься в лужу, да еще какую".

Абсолютно согласен, и предлагаю тему взрыва домов не выделять из общего списка вероятных преступлений власти, а рассматривать эти взрывы на общем основании, вместе со всеми прочими убийствами и подрывами, что, собственно, я и попытался сделать в книге "ФСБ взрывает Россию". Там ведь не только про взрывы.

Пару слов о проблеме "сумасшествия" в российской политике. Как там Латынина сказала: "Если кто-то тебе такое по секрету сказал, ты бы сказал, да ну, не наговаривай на эту власть, они не такие сумасшедшие. Оказалось, они такие сумасшедшие". Не сумасшедшие они. Сумасшедшим мы называем человека, который совершает действия себе во вред. А если сумасшедший все делает с выгодой для себя, может он и не сумасшедший? Не такие уж они сумасшедшие, раз власть захватили и сделали себя миллиардерами. Какие же они сумасшедшие. Просто нам этих людей сложно понять, вот мы их и называем сумасшедшими. Но это скорее наша проблема, а не проблема "наших сумасшедших".


Больше всего на свете, поверьте, я хотел бы в этих вопросах иметь Латынину сторонницей и союзницей. А свою энергию с удовольствием направлять против кого-то другого. И если Латынина включит взрывы домов в общий список преступлений, я даже снова готов буду назвать её "дорогой Юлей".

Юрий Фельштинский
Бостон, 19 октября 2009 г.

 ВРЕМЯ ПОЛИТИКИ
Беседа с американским историком Юрием Фельштинским

31 августа 2009 г. 22:00

Михаил Соколов

Часть 1

 

Михаил Соколов: Мой собеседник в Бостоне -- американский историк, доктор исторических наук Юрий Фельштинский. С 1978 года Юрий Фельштинский живет в Соединенных Штатах Америки, за эти годы им был подготовлен четырехтомник «Коммунистическая оппозиция в СССР», документы из архива Льва Троцкого; напечатаны исследования «Большевики и левые эсеры», «К истории нашей закрытости», «Крушение мировой революции», «Вожди в законе». В 90 годы Юрий Фельштинский защитил в России докторскую диссертацию, регулярно бывал в Москве. В последнее время Юрий Фельштинский много занимался современной историей, первой работой в этом жанре стала книга «ФСБ взрывает Россию». 
Недавно Юрий Фельштинский в соавторстве с политологом Владимиром Прибыловским выпустил новое исследование по истории современной России - «Корпорация. Россия и КГБ во времена президента Путина». Ни одно российское издательство не берется пока печатать книгу, которую издают в США и Европе.
С Юрием Фельштинским мы побеседуем в двух передачах об истории России 20 века, от Николая Второго и Владимира Ульянова-Ленина до Владимира Путина и Дмитрия Медведева.

 

Юрий Георгиевич, я хотел бы начать разговор с темы, как вы понимаете события 17 года, что это было для страны – случайность, неизбежность, заговор?





Есть ли у вас своя концепция?

Юрий Фельштинский: Своя концепция, наверное, есть. Хотя, я думаю, она сложная, и в течение лет, которые я жил здесь, в Америке, с 78-го по сегодняшний день, проходя через всю российскую историю, в том числе через историю августа 91-го года и через историю 2000-х, и выборов 2008 года, она менялась. Если на все это смотреть, как Вы предложили, от Николая Второго до Путина или до Медведева, наверное, у любого человека концепция за годы обязана была меняться, становиться, может быть, из черно-белой -- цветной. 

 

Черно-белая концепция в период до перестройки, до августа 91-го года, наверное сформулирована должна быть следующим образом. И тут были два мнения. Так, чтобы упростить чуть-чуть эти концепции назовем одну концепцию концепцией Солженицына, а другую -- концепцией Ричарда Пайпса. Я сосем не хочу сказать, естественно, что именно эти люди сформулировали эти концепции, но они просто являются представителями этих концепций, тем более, что в период, когда спор велся по этому вопросу, оба эти человека находились в Соединенных Штатах, потому что Александр Исаевич был тогда в ссылке в Вермонте. 

 

Концепция Солженицына заключалась, наверное, в том, что была не самая хорошая и не самая плохая страна Россия, обычная страна, которая жила своей жизнью. В октябре 17-го года, а в общем-то раньше, в феврале 17-го года, в этой стране достаточно искусственно относительно большой разнообразной, но тем не менее группой людей, не без помощи враждебных правительств, например, германского, была организована революция, которая по форме своей больше всего походила на военный переворот. И в результате военного переворота или военного мятежа к власти в России пришли большевики, абсолютно чуждый для России элемент, который совершенно варварским, бандитским способом удерживал власть в этой стране до 91-го года. Ну, с теми последствиями, которые нам хорошо известны, которые не буду долго перечислять – коллективизация, индустриализация, гражданская война, чистки, миллионные потери населения и так далее. В 91 году эта власть рухнула.



Мнение Ричарда Пайпса, наверное, можно сформулировать следующим образом: да, большевики пришли к власти, но было это не результатом какого-то захвата власти группкой революционеров, а собственно неким продолжением плохой русской истории, продолжением русской истории в больной стране России, где никогда ничего хорошего в общем-то не происходило, где никогда ни народ, ни правительство не уважали ни свободу, ни жизнь, ни право на свободу. И в результате этого многовекового бескультурья, с одной стороны, политического бескультурья, пренебрежения к западным ценностям, с другой стороны, нежеланием быть Западом, с третьей стороны, и желанием, наоборот, быть чем-то особенным, с четвертой стороны, в России в результате к власти пришли большевики. И собственно в этом и была особенность России, и заключалась в том, что у власти на 70 с лишним лет оказались бандиты.

 

 

Надо сказать, что после 91-го года в течение, по крайней мере, нескольких лет, с 91-го по 99-й, всему миру было ясно, что не прав Пайпс, а прав Солженицын. А начиная с 2000-го года, к глубокому сожалению, должен сказать, всему миру становится ясно, что в общем-то прав Пайпс. Потому что Россия, получив шанс на то, чтобы стать нормальной демократически западной страной, снова встала на путь поисков своего Я, которого, между нами говоря, не существует не только для России, не существует для Африки, не существует для Франции, не существует для Америки. 

 

Но это надо понять, и надо признать, а признать это Россия не готова. И не готово не только правительство и не только элиты, как сейчас любят говорить, хотя я не люблю это слово, в данном смысле, когда оно используется, но не любит народ, который тоже постоянно, я уж не знаю, самостоятельно или под влиянием телевидения и пропаганды, все время хочет доказать себе, что он чем-то отличается от любого другого народа.

Михаил Соколов: То есть вы где-то совпадаете с Юрием Афанасьевым, который мрачно пророчествует, что ничего хорошего в России ждать нельзя, поскольку та матрица, которая заложена в течение сотен лет, она срабатывает. А уж то, что сделано за 70 лет, уничтожило всякие перспективы для такого западнического пути России, который многим был бы хорош. Но вы же занимались альтернативами, скажем. Для 17-го года у вас было независимое рабочее движение, эсеры и так далее. Неужели это все случайности? Или 91 год, было демократическое движение, которого сейчас нет. Это что, случайное отклонение от матрицы, которую все равно народ выкорчевывает?

Юрий Фельштинский: Когда изучаешь социалистическое движение, а я действительно какое-то время потратил и на левую оппозицию, в частности, на Троцкого, я много лет разрабатывал архивы Троцкого, наверное, достаточно справедливо считаюсь крупнейшим специалистом по архивам Троцкого; я занимался меньшевиками, провел достаточное количество времени и в амстердамском архиве международной социальной истории, и в гуверовском институте в Калифорнии. Так вот, объективно говоря, когда занимаешься изучением социалистического движения, надо понимать, что этот спектр политический очень узкий. Это в общем-то примерно то же самое, как изучать различные течение национал-социализма внутри гитлеровской Германии, изучая историю гитлеровской Германии. Представьте себе, что люди писали бы книжки о том, как расходились, принципиально расходились, политические взгляды Гитлера и Геббельса по вопросу уничтожения евреев. Что, например, один считал, что их нужно уничтожать таким-то образом, а другой считал, что другим. И писались бы докторские диссертации, и люди бы доказывали, что эти расхождения принципиальные, а еще где-нибудь посередине сторонники одной концепции уничтожали бы сторонников другой концепции как врагов народа.

Михаил Соколов: Что, кстати, и было.

Юрий Фельштинский: Совершенно верно. Что было в начальном периоде нацистского движения в Германии, просто там был период достаточно короткий, поэтому все оказалось так сжато, не так, как в нашей истории 17-53 года. Но в общем, когда мы занимаемся разногласиями внутри социалистического лагеря или разногласиями внутри коммунистической партии, нужно отдавать себе отчет, что это разногласия внутри коммунистической партии. И не то, что я не считаю, что нет разницы между Лениным, Сталиным и Троцким, я как бы знаю, что она есть, я вижу, в чем она есть, но для крестьянина тамбовского в 18-м году или для крестьянина российского в период коллективизации никакой разницы между этими людьми не было. 

Михаил Соколов: А Бухарин в 27-28-м году, для крестьянина разница была, если бы пришли к власти Рыков, Бухарин и так далее вместо Сталина. 

Юрий Фельштинский: Вы знаете, это сложный и спорный вопрос. Дело в том, что Бухарин тоже проходил через разные периоды в том числе и через периоды крайней левизны. А то, что в какой-то момент он был объявлен защитником крестьянства и то, что из-за этого он как бы и пострадал, в общем-то, я думаю, это историческое недоразумение. Бухарин, конечно, правым никогда не был. Вообще понятие правый в коммунистической партии, повторяю, это момент очень спорный, необязательно существующий, и еще раз -- это все дискуссии на тему расхождения взглядов между Гитлером и Геббельсом. 

Михаил Соколов: Либералы, в конце концов, в России была либеральная традиция, начиная с Союза освобождения и кадетской партии. В конце концов, эта мысль развивалась либеральная в эмиграции. Опять же, почему она оказывается бесплодной на российской почве?

Юрий Фельштинский: Вы знаете, что бесплодно на российской почве, что не бесплодно - очень интересный вопрос. Август 91-го года, который был, вот не вычеркнешь уже этих страниц из российской истории, показал, что у российского населения нет никаких проблем с демократией, что россияне, как и любой другой цивилизованный народ, хотели бы иметь свободу слова, свободу печати, право выезда за границу, хотели бы иметь рыночную экономику. И собственно все то, что есть сегодня, повторяю, у всего цивилизованного мира, скажем так, у Западной Европы и у Соединенных Штатов. 

 

Этот период был и он, я считаю, был очень успешным. Вот этот период 91-го года, 91-99-го, показал, что Россия может быть абсолютно нормально западноевропейской страной с несколькими поправками. Поправка первая: к сожалению, россияне считали, что все зло от коммунистической партии. От коммунистической партии зла было очень много, в частности, не было рыночной экономики, в частности, не было политических и всех других свобод, и граница была закрыта. Но общее убеждение, всеобщее убеждение было в том, что благосостояние придет с крушением коммунистической партии. И не то, что оно не пришло, оно на самом деле пришло.

Михаил Соколов: Да ко многим пришло.

Юрий Фельштинский: Ко многим пришло. Ко многим пришло сразу, а к большей части приходит, в конце концов, сейчас. Есть очередная историческая несправедливость, которая заключается в том, что цены на нефть при Ельцине были крайне низкими, а при Путине крайне высокими. И то благосостояние, которое при другой цене на нефть, безусловно, смог бы обеспечить народу и Ельцин в своей период, к сожалению, пришлось на период Путина. 
К сожалению, в том смысле, что люди, это для людей естественно, связывают периоды благосостояния с руководством, и поэтому считается дружно всеми, что при Ельцине жилось плохо, а при Путине живется хорошо. К сожалению, в этот же период, при Путине, у народа забрали те свободы, которые были даны, я бы считал, кроме одной свободы, которая очень важна и которая до сих пор осталась – это право путешествовать, право выезжать за границу - это очень важная свобода.

Михаил Соколов: Возможности для мелкого бизнеса сохраняются.

Юрий Фельштинский: Возможности для мелкого бизнеса – это не свобода, это рыночная экономика. А рыночная экономика осталась - это важнейший фактор. Вообще, понимаете, я неслучайно в самом начале сказал, что период черно-белых картинок закончился. Сейчас у нас период такого широкоформатного цветного кино, которое не дает нам возможности всё свести к каким-то примитивным объяснениям и примитивным взглядам. Всё действительно сложно, всё неоднозначно. 

 

Мы просто, для многих, к сожалению, для меня к моей радости, мы прошли через этот период 91-99-го года, поэтому мы знаем, что возможность стать западного типа демократической страной была. И волей-неволей я, по крайней мере, ловлю себя на том, что я все равно сравниваю, допустим, сегодняшнюю Россию или Россию Путина, Россию Медведева с этой не состоявшейся ельцинской Россией. И из-за этого у меня путинский период оказывается сильно черненьким.

Михаил Соколов: А как же быть с «лихими 90-ми»? Все-таки коррупция, олигархия, семибанкирщина и все прочее было заложено тогда, не в 99 году, все это тоже было в этом периоде. Это вам все скажут и те, кто верит в Путина, и те, кто с ним спорит.

Юрий Фельштинский: С этим никто не спорит, что коррупция была заложена вместе с рыночной экономикой и, естественно, при Ельцине, естественно, людьми, которых потом стали называть олигархами и так далее. Но я думаю, что никто не спорит и с тем, что все это осталось, абсолютно все. Спорить можно о том, больше коррупции при Путине в России, меньше коррупции. Я думаю, что больше, потому что денег больше, а раз денег больше, то и, наверное, коррупции больше. Я думаю, что ни один нормальный человек, ни один бизнесмен не будет спорить с тем, что проблема коррупции не была Путиным хоть как-то уменьшена и поправлена. 
Я думаю, что совершенно очевидно, что при Путине все было разложено по полочкам, упорядочено, в том числе и проблема коррупции. Поэтому лохматого человека причесали, но все же осталось. Суть, я думаю, не в этом, потому что никто всерьез не будет утверждать, что может решить проблему коррупции в России. 

 

Знаете, есть итальянская мафия, с которой живет Италия много веков и в общем-то живет при этом нормальной жизнью. Есть страны, где нелегальный бизнес доминирует над легальным, и эти страны тоже живут нормальной жизнью. У всех стран есть какие-то свои в этом смысле особенные национальные экономические черты. Не в этом проблема. По крайней мере, я не вижу главную проблему в этом.



 
Я вижу, конечно же, главную проблему в том, что правительство одурачивает народ и народ с этим согласен. То есть у народа нет принципиальных возражений против такой постановки вопроса. Мне лично это не нравится, но при этом я себя ловлю на мысли, что представьте человека, который заснул, скажем, в 88-м году во время перестройки, а проснулся в 2001-м, в 2008-м, неважно, при Путине, короче говоря. И вот проспал весь ельцинский период, проспал и не знал, что этот период существовал. Представьте ленты кинохроники, из которой просто взяли и ножницами вырезали весь ельцинский период с 90-го по 2000-й год. 
И на самом деле, будем откровенны, картина, которую мы видим сегодня, абсолютно восхитительная, если сравнивать ее с советским периодом, с периодом 88-89-го, 90-го года. Нет компартии, по крайней мере, компартия существует как одна из многочисленных политических партий. Нет идеологии, есть рыночная экономика, есть свобода выезда за границу. Выборы, конечно, сложно назвать выборами, но это если мы их сравниваем с Францией, или с Америкой, или с Англией. А если сравниваем с выборами Советского Союза – нынешние российские выборы это просто предел мечтаний. Причем и местные выборы, и центральные выборы.

 

Свободы слова, конечно, абсолютной нет, будем откровенны. Но тем не менее, есть какая-то оппозиционная пресса, есть «Новая газета», есть какие-то журналисты, есть Латынина. Да, время от времени журналистов убивают. Но мы же не говорим про многомиллионные чистки сталинского периода, а в общем мы говорим, по-разному можно считать, эта статистика всегда грустная, и какие-то погибшие люди были моими очень хорошими знакомыми, например, Аня Политковская (это утрата личная), но мы тем не менее, говорим о 200-300 журналистах, которые были убили, мы не говорим о тотальном политическом контроле. 

 

Есть, безусловно, можно говорить об убитых политиках, но, тем не менее, нет глобального политического террора времен Советского Союза. 

 

Так что, понимаете, все зависит от того, как мы сравниваем эти периоды. И может быть действительно нужно согласиться с тем, что да, Россия не способна, по крайней мере, на нынешнем историческом этапе, причем речь не идет о 10-30 или даже о 50 годах, не способна, не готова к тому, чтобы стать наконец-то европейской цивилизованной демократической страной.





Россия все еще пытается найти свое место в истории и свой путь в истории. Другое дело, что россияне, как показывает история, за все эти поиски все время платят. И это -- то, что Россия еще ищет свой путь в истории -- это дорогое предприятие в сегодняшнем мире. Конечно, мне бы хотелось, чтобы страна Россия и русский народ, или россияне, скорее успокоились и скорее поняли, что никакого своего пути нет.

Михаил Соколов: Особого.

Юрий Фельштинский: Особого пути нет.

http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1814192.html#ixzz0TiuL5vkl

 

Разумеется, это необходимо доказывать. А доказывать что-либо тут очень сложно. Здесь новое расхождение между мной и Латыниной — в методологии подхода к доказательствам.

Но ведь это редко в истории бывает, что версию можно доказать. На все мои доводы Латынина говорит: "Это не доказательства", и предъявляет свои, которые, будем откровенны, ничем не лучше, а, скорее всего, хуже, слабее. Все-таки я этой темой занимаюсь уже почти 10 лет, а Латынина — только пару часов перед эфиром. И то, что ее выводы поспешные и сырые, я вижу.

— Ваш спор имеет отношение только к установлению исторической правды или он актуален?

— И то, и другое. Через 50 лет мы будем говорить только об исторической правде. Сегодня речь идет о том, что если я прав, то у власти в России стоят в том числе и те люди, которые организовывали сентябрьские теракты в России. А они преступники, убийцы (это если я прав). Именно по этой причине очень важно понять, прав я или нет. И поскольку именно те люди, которых я обвиняю в организации терактов в России, делают все от них зависящее, чтобы блокировать не только формальное расследование событий тех дней, но и доступ людей к информации, нам приходится лишь утверждаться во мнении, что за взрывами стоят спецслужбы.

Даже Латынина признает, что людей, верящих в то, что за взрывами стояла ФСБ, все больше и больше. Абсолютно согласен. Это происходит потому, что — по старой пословице — на воре и шапка горит. Власти ведут себя так, как если бы за взрывами домов стояли они: убивают Литвиненко; запрещают к распространению книгу "ФСБ взрывает Россию"; арестовывают тираж (прилагаю документы); запрещают показ фильма "Покушение на Россию"; замалчивают десятилетнюю годовщину взрывов (в то время как пышно отмечают годовщины других трагедий); санкционируют создание фильма "Личный номер". Все это не может не привести людей к выводу, что за взрывами стояли спецслужбы.

— Считаете ли вы, что силовики по-прежнему контролируют власть?

— Я считаю, что операция по захвату спецслужбами власти в России, с точки зрения историка, — интереснейший эпизод в истории страны. Такого не было ни до, ни после; ни в России, ни в остальном мире. Началась эта операция во второй половине 80-х годов, когда КГБ стало ясно, что Советский Союз рушится. Мы знаем этот процесс как "гласность и перестройка". Но мы видим только его политико-идеологическую и финансово-экономическую части.

А была еще и административная часть (не знаю, как лучше назвать). Она заключалась в создании внутри КГБ института "офицеров действующего резерва". Это когда в гражданский сектор засылались на работу сотрудники КГБ точно так же, как раньше засылались шпионы за границу. Приходил на работу человек в государственную структуру, например, на должность заместителя редакции, заместителя директора банка, заместителя руководителя новостной редакции телевидения и прочее и прочее, и никто не понимал, почему именно этого человека продвинули, да как-то неожиданно и в обход других. А оказывалось потом, что человек этот пришел из КГБ, что получает он зарплату и там, и там. И обязанность его — быть сотрудником КГБ в этом учреждении и обо всем докладывать в КГБ. Только не путайте, пожалуйста, с Первым отделом и с тайно завербованными агентами КГБ — это все в дополнение, причем и Первый отдел, и агентура КГБ этому человеку помогают, как могут.

Представьте себе, что в "действующий резерв", в мирный сектор на работу отправляются десятки тысяч офицеров КГБ, теперь учтите, что сначала занимаются самые лакомые должности гражданского сектора (шоферами и дворниками офицеры КГБ работать не стремятся), и у вас сложится относительно полная картина происходящего. И когда Путин в 2000 году стал президентом и свистнул в старый свисток, все сразу выползли из своих нор и надели форму с погонами. А мы рты открыли и до сих пор не можем понять: как же Путин так ловко и быстро захватил контроль над страной? Да просто, как в шахматной игре, все фигуры уже были расставлены, все позиции захвачены. Только и оставалось дело за своим президентом, которого ФСБ в 2000 году, наконец-то, поставила.

Мои выводы подтверждают две фотографии. Помните первый день нашей спонтанной августовской 1991 года революции? Ельцин выступает с пламенной речью с бронетранспортера перед народом на площади. И за его спиной стоит нам тогда еще не знакомый человек — будущей генерал Александр Коржаков, офицер КГБ, из личной охраны Андропова. (Вы понимаете, как проверяли в советские годы человека, входящего в личную охрану Андропова?) И вторая фотография, сделанная в те же минуты в Ленинграде. Собчак выступает со спонтанной речью перед толпой народа на площади. И за его спиной тоже стоит человек, никому не знакомый. Угадали? Сегодня этого человека знает весь мир. Этот человек — Владимир Путин.

Вот пусть мне и объяснят, каким образом два главных демократа страны уже к первой минуте революции опирались на двух гэбэшников? Каким образом при Гусинском оказался генерал армии КГБ Филипп Бобков, при Ходорковском — генерал КГБ Алексей Кондауров, при Березовском и Патаркацишвили, а до этого при премьер-министре Егоре Гайдаре — офицер КГБ Андрей Луговой (может, он теперь уже тоже генерал, мы просто об этом не знаем; раньше награждали, было такое определение, "без публикации").

Возьмите любого значимого человека в политике, в бизнесе, в творчестве — везде вы найдете совсем рядом офицера КГБ, к этому человеку приставленного, причем человек этот знает о том, что его правая рука — из КГБ (ФСБ), но почему-то не возражает, даже считает эту "руку" полезной. Постепенно все эти заместители директоров из КГБ стали директорами. Вот они сегодня и управляют государством, как хотят и как могут.

— Есть ли, на ваш взгляд, в Кремле люди, готовые противостоять силовикам?

— Я не думаю, что в Кремле есть люди, которые готовы противостоять силовикам. Дело в том, что те, кто были готовы, уже не в Кремле. У людей, которые поддерживают силовиков во власти, есть свое оправдание. Они считают, что поддерживают государство и работают на страну. Здесь есть своя логика.

В ФСБ считают, что именно они и есть государство, а те, кто с ними, считают, что поддерживают государство, а не ФСБ. К таким людям относятся Чубайс, Сурков, Волошин (до отставки). Они видят, что государство захвачено спецслужбами, но считают, что это и неплохо, что это лучше, чем когда государством управляла "семья". И с этим можно было бы согласиться, но... Про "семью" всем нам было понятно, что это период временный.

Про созданную Путиным систему я не стану утверждать, что она ненадолго. Я думаю, что она надолго. Стратегически Ельцин (при всех его минусах, которые мы не будем здесь перечислять) разворачивал страну в сторону Европы и искренне хотел, чтобы Россия стала частью западно-европейской цивилизации. Задача Путина и людей из ФСБ — сделать из России некую изолированную территориальную единицу (так им проще управлять), непонятно как называющуюся (они и сами не знают), непонятно с кем дружащую (похоже, что ни с кем — в союзниках то Куба, то Венесуэлла, то Иран). Стратегия у Путина одна: контроль над страной, над ее финансовыми и экономическими ресурсами. Этой глобальной стратегии все и подчинено.

— Какое поведение силовиков в ближайшие годы вы прогнозируете?

— Я думаю, что суть политики России в 1999 году очень точно в трех словах сформулировал Владимир Путин: "мочить в сортире". И этой политики он придерживался все годы своего президентства. Мочим всех, кого можем и как можем. Кого-то буквально: чеченцев, грузин. Кого-то фигурально: Украину, Польшу, Прибалтику. Да и американцам достается, и англичанам, и континентальной Европе. В общем-то, все, что нынешние руководители России умеют, это "мочить", как внутри страны, так и за границей. И понятно почему — в КГБ не учили создавать и строить. Там учили подавлять, разрушать, убивать, брать под контроль. Вот они и пытаются прежде всего брать под контроль. Ну, а уж если не удается под контроль взять, тогда... Сами понимаете... Привычка. Инстинкт.

— Есть, по вашим наблюдениям, какое-либо противоборство между разными группами силовиков?

— Я помню, сколько мы жили в СССР, столько нам "Голос Америки" рассказывал о противоборстве внутри Политбюро. И точно известно, что это противоборство было — там боролись за власть какие-то люди, убирали одних, ставили других. Только к жизни советских людей это никакого отношения не имело. И среди силовиков сегодня это противоборство, уверен, есть, причем еще более очевидное и жесткое (время такое, деньги большие, опять же инстинкт). Но к нам с вами это не относится. Хотя иногда все же относится.

Не буду скрывать: назначение Дмитрия Медведева президентом было для меня приятной неожиданностью. Потому что все мы знаем, кто был альтернативным президентом, — генерал ФСБ Сергей Иванов. А всегда лучше, когда президент не из ФСБ, чем когда он из ФСБ. Потому что в КГБ хороших людей на работу не брали. Они там все — плохие люди. Но в целом, как мне кажется, журналисты и историки не в состоянии разобраться в сути борьбы силовых кланов друг с другом (даже если думают, что в состоянии). Пытаться определять, какой клан лучше, я бы не рискнул.

— Могут ли повториться истории со взрывами домов?

— Взрывы домов в 1999 году, как и теракты 1994 года, проводились с конкретной политической целью: подготовить в стране почву для начала чеченской войны. Война же организовывалась на случай необходимости отмены выборов и введения в России чрезвычайной ситуации. Как перед первой чеченской войной, так и перед второй в спецслужбах были люди, отвечавшие за этот чрезвычайный сценарий, и в рамках этого плана проводились теракты и начинались войны. Просто так дома взрывать никто не будет. Если взорван дом, но нет всемирно известных террористов, принявших на себя ответственность за теракт, значит, это не теракт, а первый этап другой, более масштабной операции. Я не могу делать прогнозов о взрывах домов в России, так как не знаю, какие крупномасштабные операции планирует проводить в ближайшие годы правительство этой страны.

— Что, по-вашему, должны предпринять оппозиция и гражданское общество, чтобы лишить силовиков их влияния?

— Я, наверное, скептик, но я не верю в революцию "снизу", тем более что все последние либеральные революции в России происходили "сверху". Хрущевская оттепель и горбачевская перестройка не были вызваны восстанием или неповиновением масс. Гражданское общество и оппозиция в России умышленно ослаблены правительством до такого предела, что не могут конкурировать за политическую власть в стране. Другое дело, что, как мы знаем на примере СССР, даже самые прочные диктаторские режимы имеют тенденцию неожиданно рушиться. И когда этот обвал происходит, нам становится понятно, что произошел он отчасти и потому, что маленькие группки диссидентов подтачивали устои тирании, где могли. Противостоять злу и несправедливости — естественная потребность честного человека. Эта потребность не связана с желанием в скором времени увидеть практический результат борьбы. Просто мы не можем жить, не борясь. А империи в конце концов все равно рушатся.

 

Юлия Галямина

http://www.kasparov.ru/material.php?id=4AD34747B526A

 

мучает.

Я хочу подчеркнуть, что речь идет об уважаемой радиостанции – "Эхе Москвы" и об уважаемой журналистке – Латыниной. Но, видимо, это и есть тот максимальный уровень свободы, разрешенный в сегодняшней России – запрет на мой доступ к эфиру.

Как справедливо указала Латынина, я написал ей "слезное письмо". Больше того: это письмо – реквием по Латыниной. По той Латыниной, которую я когда-то знал. Мое письмо было протянутой рукой, соломинкой, которую я протянул Латыниной, чтобы вытянуть ее из болота, в котором она увязла. За эту соломинку Латынина ухватиться отказалась. И – утонула.


Проблема не в том, что я придерживаюсь одной точки зрения, а Латынина другой. Я считаю выступления Латыниной 19 и 26 сентября откровенным циничным хамством по форме и содержанию. Когда журналист с филологическим образованием, как подчеркивает, говоря о себе, Латынина, в эфире уважаемой российской радиостанции про книгу "ФСБ взрывает Россию", вышедшую на двадцати языках в более чем двадцати странах позволяет себе сказать "валяется в Сети", это нельзя назвать иначе как откровенным хамством. В том-то и дело, что во всем цивилизованном мире эта книга продается в магазинах, а в России она запрещена к изданию и продаже и "валяется в Сети". И свободную журналистку Латынину это абсолютно не смущает. В эфире самой свободной российской радиостанции мы обсуждаем, заметьте, не вопрос о том, почему запрещена к изданию и распространению книга "ФСБ взрывает Россию" (а запрещена она – напоминаю – по требованию ФСБ с классификацией "за разглашение государственной тайны" и имеется официальный документ из ФСБ об уничтожении тиража). Латынина спорит, в чем именно неправы в своей книге Литвиненко и Фельштинский (вам это не напоминает критику в советской прессе Солженицына?). Причем за мои выводы о том, что дома взрывали спецслужбы, Латынина удостаивает меня пренебрежительным обращением "господин Фельштинский".

Я не опущусь на тот уровень, на который позволила себе скатиться Латынина. Я не буду писать, подражая ей, "госпожа Латынина". Но "дорогая Юлия", как в первом письме, она от меня уже никогда не услышит. Я буду отслеживать все ее заявления, касающиеся взрывов 1999 года, и как платок обезумевшей Фриды из "Мастера и Маргариты" на экране Латыниной будут появляться мои ответы, потому что на эти ответы я имею право. Как справедливо отметила Латынина, "эта тема, наверное, одна из самых важных". Совершенно согласен.

Решив окончательно закрыть вопрос о причастности ФСБ к взрывам в России в 1999 году, Латынина, сама этого не понимая, дала сюжету второе дыхание.О нем снова вспомнили и заговорили. Как в уроках ненависти в романе "1984". О чем мы должны забыть? Мы должны забыть о книге Литвиненко и Фельштинского "ФСБ взрывает Россию". Спасибо вам большое, Латынина. Снова все вспомнили о книге. И книга, видимо, не такая никчемная, раз уж мы говорим и спорим о ней с 2001 года.

Я очень рад тому, что ФСБ защищает именно Латынина, и что происходит это на "Эхе Москвы", потому что лучшего защитника, чем Латынина, у ФСБ быть не может. И лучшей трибуны для пропаганды взглядов – тоже. С пониманием того, что Латынина обеспечивает ФСБ самый серьезный уровень защиты, я и позволю себе проанализировать выступление Латыниной и эту защиту разгромить.

Начнем с простого и очевидного – Рязани. В книге "ФСБ взрывает Россию", в целом построенной хронологически, глава о Рязани не случайно идет перед главой о Буйнакске, Волгодонске и Москве. Дело в том, что на примере Рязани проще продемонстрировать, как именно взрывались дома. "Расследование рязанской истории... сделано безукоризненно", – сообщает Латынина. Абсолютно с нею согласен. И позволю себе напомнить читателю выводы книги: 22 сентября 1999 года трое сотрудников центрального управления ФСБ (похоже, что сегодня мы даже знаем их имена) заложили в подвал дома в Рязани мешки с гексогеном, замаскированным под сахар. Милиция обнаружила мешки благодаря бдительности одного из жильцов. Рязанское УФСБ прибыло на место, удостоверилось в том, что взрывчатка и детонатор были боевыми, эвакуировала жильцов и завела уголовное дело. Двое террористов вскоре были схвачены, и тут-то и оказалось, что они являются сотрудниками центральной ФСБ. Дальше все стали врать, чтобы запутать общественность, потому что ни центральная ФСБ, ни рязанское УФСБ правды сказать не могли. Патрушев придумал версию об учениях. И все сделали вид, что вопрос закрыт. И вот сегодня, через 10 лет, Латынина сочинила новую версию, причем именно сочинила, так как фактами эта версия не подкреплена, никакой новой информации за 10 лет у Латыниной не появилось. Версия Латыниной: на фоне взрывающихся домов в Волгодонске, Буйнакске и Москве ФСБ решила один дом заминировать, разминировать, и получить награды за удачно предотвращенный теракт.

Чисто теоретически такое даже можно себе представить. Только Латынина забывает пару мелких деталей, одну – психологическую, другую – фактологическую. То есть что же это получается, граждане: Патрушев в Москве потеет, работает, рискует, придумывает закладку взрывчатки в подвал дома, а награду "Герой России" за разминирование получает руководитель рязанского УФСБ Сергеев? Золотые часы с надписью "Спасителю Рязани от благодарных горожан" – Сергеев. Бронзовый бюст во дворе спасенного дома – тоже Сергеев. Такую схемку только Латынина придумать может. Еще можно было бы предположить, что Сергеев сам заложит взрывчатку в подвал и сам же ее найдет. Но ведь мы точно знаем, что закладывала взрывчатку центральная ФСБ, а находила – местная, рязанская.

Обратим внимание на то, какой грустью пронизано сообщение рязанского УФСБ о предотвращенном теракте. Вроде бы нужно радоваться, теракта нет, никто не погиб. Террористической угрозы тоже нет. А сообщение грустное-грустное:

"Как стало известно, закладка обнаруженного 22.09.1999 имитатора взрывного устройства явилась частью проводимого межрегионального учения. Сообщение об этом стало для нас неожиданностью и последовало в тот момент, когда Управлением ФСБ были выявлены места проживания в городе Рязани причастных к закладке взрывного устройства лиц и готовилось их задержание. Это стало возможным благодаря бдительности и помощи многих жителей города Рязани, взаимодействию с органами внутренних дел, профессионализму наших сотрудников. Благодарим всех, кто содействовал нам в этой работе. Мы и впредь будем делать все возможное, чтобы обеспечить безопасность рязанцев".

Грустное оно потому, что в рязанском УФСБ понимают, что сорвали проводимую центром операцию и по головке их за это не погладят.

Фактологическая деталь, намеренно упускаемая Латыниной, заключается в том, что в день и час, когда были пойманы два террориста-эфэсбешника, Путин отдал приказ бомбить Грозный, начать вторую чеченскую войну. В ответ на учения? В ответ на предотвращенный теракт? Понимаете, если бы война началась после вторжения Басаева в Дагестан, мы бы считали, что ее начали в ответ на нападение на Дагестан в августе 1999 года. Если бы война началась после взрывов домов в Буйнакске, Волгодонске, Москве, мы бы вправе были считать, что ее начали в ответ на эти взрывы. Но ведь война началась в ответ на предотвращенный теракт (как считаю я) или в ответ на "учения" (как могут считать другие). Только кто и когда в мировой истории начинал войны в ответ на "учения"? "Пришлось поднять лапки" (выражение Латыниной). Это Патрушев "поднял лапки"? Пришлось "мочить в сортире" целый народ – в ответ на "учения" в Рязани.

И еще одно уточнение, относительно вопроса, который филологу-Латыниной не дает покоя. Патрон был боевой (есть заключение российских рязанских следователей и английских экспертов). Взрыватель был тоже боевой (есть заключение экспертов). Имеется предположение, причем именно предположение, так как ни рязанские, ни английские эксперты не проводили опытов по подрыву гексогена патроном, что гексоген не может сдетонировать от охотничьего патрона. Но именно по этой причине в мешок с гексогеном вокруг взрывателя была вложена обычная взрывчатка. И экспертиза показала наличие гексогена с примесью взрывчатки. Патрон детонировал взрывчатку, а взрывчатка – детонировала гексоген. Именно так были взорваны дома в Москве.

В общем, я советую Латыниной на изучение рязанской истории больше энергии не тратить, а обратить внимание на теракт в Каспийске 9 мая 2002 года. В тот день террористы взорвали во время парада противопехотную мину направленного действия МОН-50. 43 человека были убиты, в их числе 12 детей. Многие были ранены. Президент Путин заявил, что "эти преступления совершили подонки, для которых нет ничего святого". Патрушев на организованной вскоре в Махачкале пресс-конференции сообщил, что теракт организовали чеченские сепаратисты.

Каспийский теракт остался бы в ряду обычных российских терактов, если бы не события, происшедшие через несколько дней. Вечером 16 мая правоохранительные органы Каспийска сообщили о предотвращении нового теракта. При попытке установить на одной из центральных улиц города противопехотную мину МОН-100 были задержаны три террориста. Кроме мины милиция обнаружила в салоне их автомобиля ВАЗ-2107 электродетонатор и пульт дистанционного управления.

Сначала все развивалось по сценарию "Рязань-99". Власти города торжественно объявили миру о поимке террористов и предотвращении теракта. Но в эфире ОРТ появился директор ФСБ Патрушев и точно так же, как он сделал это в сентябре 1999 года, заявил, что "задержанные не имеют никакого отношения к террористам и теракта в Каспийске не планировалось". Ну что, поверим Патрушеву?

В 2002 году я получил материал, который настойчиво искал, так как упоминания о нем были в западной прессе: видеозапись с показаниями старшего лейтенанта ГРУ А. Галкина. Я расскажу сейчас об этом довольно интересном эпизоде, но сначала процитирую Латынину: "Нам предлагают обсудить, что чекист Галкин попался в руки чеченским сепаратистам, и там он им на камеру заявил, что дома взрывала ФСБ. Я просто не знаю, как это назвать. Прежде всего, меня потрясает в этой истории, как я уже сказала, не уровень подтасовок, которыми занимаются люди Березовского, а меня потрясает легковерие либеральной публики".

Если я, с дипломом доктора исторических наук из института Истории Российской Академии наук и десятками опубликованных книг, это всего лишь "люди Березовского", и этим все объяснено, то тогда Латынина, защищающая ФСБ, – это "люди ФСБ". И этим тоже все объясняется. Ведя с Латыниной дискуссию на таком уровне, мы далеко уйдем. Или, может быть "люди Березовского" это Дмитрий Муратов, главный редактор "Новой газеты" (где Латынина является обозревателем)? Потому что пленку с показаниями Галкина я передал для публикации именно Муратову. А Муратов переслал ее в ФСБ с просьбой прокомментировать.

Краткое содержание пленки. В ноябре 1999 года плененный чеченскими боевиками старший лейтенант Галкин дал под видеозапись следующие показания (я даю сжатые выдержки):

"За подрыв зданий в Москве, в Волгодонске ответственны спецслужбы России — ФСБ совместно с Главным разведывательным управлением. Подрыв зданий в Буйнакске – это дело рук сотрудников нашей группы, которая в это время находилась в командировке в Дагестане... Мы были назначены и отправлены в командировку распоряжением начальника Главного разведывательного управления вооруженных сил Российской Федерации... Это генерал-полковник Корабельников, начальник главного разведывательного управления, и начальник 14-го управления Главного разведывательного управления генерал-лейтенант Костечко... Лично наше подразделение к взрывам в Москве отношения не имеет, так как в то время мы находились в Дагестане. Сотрудниками нашего подразделения, численностью в 12 человек, которые находились в это время в Дагестане, был произведен взрыв дома в Буйнакске".

Началась паника. Забегали генералы, зазвенели телефоны. ФСБ вызвала на ковер ГРУ, которое, оказывается, не сообщило в ФСБ о существовании записи и о факте пленения. ГРУ стало оправдываться. Со страху привезли в Останкино в студию "Человек и закон" давным-давно бежавшего из чеченского плена Галкина, чтобы он сам выкручивался. (Не растерявшийся Муратов записал с Галкиным новое подробное интервью.) И в суматохе – никто, слышите, Латынина, никто: ни замы Патрушева по ФСБ, ни генералы ГРУ, ни даже Галкин не сказали Муратову, что показания не соответствуют действительности, что они выбиты пытками, что им нельзя верить. Только после этого Муратов опубликовал никем не опровергнутые записи.

Латыниной рядом не было. Если бы Латынина была рядом, она бы придумала для ФСБ какую-нибудь версию или сказала: "Дурачки, зря нервничаете. Это подтасовка, которой занимаются люди Березовского и в которую поверить может только легковерная либеральная публика".

А в ФСБ между тем началась крупнейшая пиар-акция по дезавуированию пленки Галкина. Решено было сделать на эту тему полнометражный художественный фильм, в котором Галкин будет представлен национальным героем. Вызвали руководителя Первого канала Константина Эрнста, передали ему пленку. Сценаристы из ФСБ предложили сценарий: Галкин попадает в плен. Под пытками дает показания (под пытками чего не сделаешь!). Во время пленения случайно узнает, что Березовский готовит захват "Норд-Оста". Ну, понятно, что у Березовского будет другое имя, а захватывают пусть московский цирк. Галкин тем временем бежит из плена, доезжает до Москвы, поспевает в осажденный террористами цирк, убивает террористов и освобождает заложников (ну, придумаете еще что-нибудь, пусть там у Галкина дочка окажется среди заложников, это же фильм, имеете право на художественный вымысел).

- А деньги? – спросил Эрнст. – Деньги на фильм где я возьму?

- Абрамович даст, мы согласуем.

Я представляю как Латынина, читая эти строки, приговаривает: бред сумасшедшего. Вовсе не бред. Латынина, вы этот фильм видели: "Личный номер". Если будете пересматривать, обязательно обратите внимание на титры, в самом конце. Это очень важная часть информации: фильм сделан на основе реальных событий (по моей пленке) Первым каналом телевидения (К. Эрнстом). Создатели фильма благодарят "Сибнефть" (Р. Абрамовича) за финансирование проекта. Старшему лейтенанту ГРУ А. Галкину за проявленное мужество (я не шучу) присвоено звание "Героя России". В общем—награда нашла героя.

А причем же здесь "Норд-Ост"? – спросите вы. Да при том, что пленку Галкина я передал Муратову в Берлине 23 октября 2002 года. В день захвата террористами "Норд-Оста". Вот такая историческая случайность. И когда Муратова вызывали в ФСБ, то долго допрашивали на тему, случайность ли. О подробностях этого разговора Латынина может узнать у Муратова (мне она все равно не поверит).

Латынина для дискуссии использует "валяющееся в сети" издание "ФСБ взрывает Россию" 2004 года. Она пытается создать у читателя впечатление, что выводы книги основаны на показаниях Гочияева, старшего лейтенанта ГРУ Галкина, Батчаева и Крымшамхалова и не опираются на материалы судебного дела арестованных террористов – Крымшамхалова и Деккушева. Между тем книга "ФСБ взрывает Россию" была написана в 2001 году, тогда же была впервые опубликована на русском и английском. С 2002 года начали поступать дополнительные материалы. Они ни в чем не изменили общей концепции и выводов издания 2001 года, и в книги, вышедшие после убийства Литвиненко, были включены как приложения.

Вопрос надежности источника в историографии очень важен. Когда в 2002 году на меня вышел Гочияев, ситуация возникла неоднозначная. Я не понимал, действительно ли человек, обсуждающий со мною возможность дать показания – Гочияев. Я не знал, что будет в тех показаниях, которые он собирается давать. Можно было ожидать любой провокации. Гочияев мог быть виновен в терактах. Он мог быть не свободен в своих показаниях, а контролироваться другими людьми (так и оказалось). После первого заявления Гочияева, в котором, не скрою, к большому для меня облегчению он сообщил, что не виновен и не принимал участия в организации терактов, возникло новое осложнение: контролировавшие Гочияева люди запросили за показания деньги: 3 миллиона долларов.

Разумеется, можно согласиться с Латыниной в том, что люди, предлагавшие товар за деньги, интересовались прежде всего деньгами, а не исторической истиной. И конечно, когда я летел в Грузию для встречи с Гочияевым, был шанс, что заманивают в западню меня и Литвиненко. Но вопрос о 3 млн. впервые был поднят уже после того, как я улетел из Грузии и через Франкфурт прилетел в Париж для встречи с посредником. Хочу подчеркнуть, что конкретно с этим посредником я ни в чем не нашел общего языка и расстались мы плохо. Но даже он передал мне в конце концов заявление Гочияева и видеозапись бесплатно.

Разругавшись с первым посредником, я терпеливо ждал новых контактов. Вскоре на меня вышел другой человек, и именно благодаря ему были получены все остальные материалы: Гочияева, Крымшамхалова и Батчаева. Я хочу подчеркнуть, что все разговоры всегда начинались с вопроса о деньгах, но кончались бесплатной передачей материалов. Конец истории мне в этом плане всегда был известен. Просто очень поджимало время. С каждым новым контактом сжималось кольцо вокруг Крымшамхалова и Батчаева. Это понимал я. Это понимали они.

Латынина напрасно считает, что грузинский спецназ участвовал в охоте на Деккушева и Крымшамхалова из-за давления американцев. Такого давления в этом вопросе не могло быть до 19 февраля 2003 года, когда в Москву для подготовки политической почвы будущего сотрудничества американских и российских спецслужб прибыл американский сенатор Томас Лантос. Латынина и сама не верит в американское давление в 2002 году, поскольку рассказывает нам, "как господин Патрушев" говорил высокопоставленному сотруднику грузинского МВД, "взяв его за пуговицу": "За что же вы водитесь с американцами? Они же хотят построить кавказский халифат со столицей в Тбилиси".

Так что одно из двух: либо американцы строят халифат, либо помогают вылавливать террористов в Панкийсском ущелье. Подозреваю, впрочем, что американцы не делали ни того, ни другого. Это все воображение Латыниной и Патрушева.

Абсолютно не понятен мне упрек Латыниной в том, что в книге "ФСБ взрывает Россию" не уделено должного внимания ваххабитам и Басаеву. Извините, конечно, какое отношение ваххабиты и Басаев имеют к рязанским событиям? Там что Басаев "учения" устраивал? Я же исхожу из того, что дома взрывали ФСБ и ГРУ. А если Латынина считает, что дома взрывал Басаев, пусть и расследует деятельность Басаева. Какое отношение к ваххабитам имел Макс Лазовский, организатор серии терактов в Москве в 1994 году, сотрудник ФСБ, арестованный и осужденный, и стремительно выпущенный из лагеря в феврале 1999 года постановлением Верховного суда России? Не для того ли, чтобы он сумел подготовить сентябрьские теракты?

Когда Латынина призывает не верить заявлениям Крымшамхалова и Батчаева, я готов с ней согласиться. Верить людям, участвовавшим в подготовке и проведении терактов, рискованно. Но я не понимаю, почему Латынина предлагает не верить показаниям Крымшамлова и Батчаева, данным мне, пока они были на свободе, но верить показаниям, данным следователям ФСБ в застенках Лефортово.

Очень важно понимать, что Крымшамхалов и Батчаев сразу же указали, что принимали участие в операции по подрыву домов, что они виновны и заслуживают наказания. Но "верить – не верить" – сложный методологический вопрос. Давайте на нем остановимся.

После публикации книги мне позвонил представитель президента Масхадова в Европе и сказал буквально следующее: "Президент Масхадов спрашивает, чем он может вам помочь в расследовании взрывов". Я откровенно даже растерялся, и все, что мне в тот момент пришло в голову, это ответить: "Знаете, правительство Чеченской республики никогда не высказывало мнения по поводу взрывов домов в России. Я бы считал полезным, если бы президент Масхадов сделал по этому поводу официальное заявление". 11 февраля 2002 года на мой факс пришло заявление президента Масхадова. Оно было включено в электронное издание 2004 года, "валяющееся в сети". Масхадов категорически заявил, что чеченцы отношения к терактам не имели.

Я думаю, Латыниной известно письмо Басаева Путину (рукописный текст, не предназначавшийся для публикации). В нем Басаев также заявляет, что чеченцы не имели отношения к сентябрьским терактам в России. Наш ведущий чеченский террорист и ваххабит (по версии ФСБ и Латыниной) Гочияев также опровергает свою причастность к терактам. Так кто же их организовывал? Вы вообще видели когда-нибудь, чтобы от успешно проведенного теракта отказывались абсолютно все потенциальные заказчики или исполнители? Вы видели хоть одного Бин Ладена, который бы кричал, что его подставило ЦРУ? Не видели. Не бывает такого. И Гочияев заявляет о своей невиновности не потому, что надеется на снисхождение со стороны ФСБ или Латыниной. Он понимает, что ФСБ все равно, если доберется до него, то убьет или осудит, как Крымшамхалова с Деккушевым.

Если Латынина не готова верить Масхадову, Басаеву, Гочияеву, Крымшамхалову и Батчаеву, она имеет на это полное право. Однако я не понимаю, почему она не готова верить Масхадову и Басаеву, но готова верить Путину и Патрушеву. Почему она ставит под сомнение выводы рязанских и английских экспертов и предлагает нам опираться на выводы, сделанные ФСБ.

С видом очевидца Латынина описывает, как именно арестовывали Крымшамхалова. Давайте и я расскажу, что знаю на эту тему. Оставаясь в данном случае только историком, описывающим факты, я процитирую пересланный мне текст:

"Мне удалось узнать некоторые подробности расстрела карачаевцев в Лагодехи.

Легковой автомашиной, выехавшей из Панкиси, управлял Кавтарашвили Алекс (1970 г.р.). Проехав через селения Кабали, где живут азербайджанцы, и через грузинское село Баисубани, которые находятся впритык, машина с указанными пассажирами стала въезжать в лесной массив, где их ждала засада работников антитеррористического центра Грузии. Ехавшая навстречу другая автомашина сделала "аварию" в указанном месте. Когда из машины вышли карачаевцы и остальные, над их головами раздались автоматные очереди, было приказано лечь на землю. В таком положении все пассажиры были расстреляны в упор, причем стреляли в тело, не в голову, целенаправленно, зная, в кого стреляют. А наиболее ценного "клиента" Ю. Крымшамхалова они забрали с собой, за которого и получили солидный куш от российского руководства. Подробности об аварии и т.д. рассказала девушка водителя Кавтарашвили Алекса, который разговаривал во время движения и аварии. И водитель, и тот, кто был рядом – Маргошвили Эльдар (1968 г.р.) были из грузин (кистинцы), служили во внутренних войсках Грузии по контракту, но и их причислили к террористам. Таково было объяснение МГБ Грузии родственникам погибших.

Карачаевцы сели в машину только лишь в городе Телави. Марка машины то ли Опель, то ли БМВ. О маршруте движения группы знал Зураб Отиашвили, по предположению этот человек замешан практически во всех панкийсских преступлениях, его подозревают и в причастности к убийству Антонио Руссо, к похищению британца Питера Шоу, и наконец в последнем расстреле.

Никто из убитых людей не воспользовался поясом смертника, хотя они были на них. Причем от попадания пуль эти пояса не взрываются, а только от электрического контакта.

На телах всех пятерых были следы только пулевых ранений. Тела убитых получены при содействии Джараба Хангошвили – главы администрации села Дуиси, где и похоронены убитые.

Подробность – убитые не были вооружены ни автоматами, ни гранатами – в лучшем случае у некоторых были пистолеты".

После ареста Крымшамхалова мне позвонили из Москвы:

- Ты про Крымшамхалова слышал.

- Слышал.

- Ты как, намерен и дальше что-то публиковать? У тебя еще что-то есть?

Я молчу.

- А что ты молчишь?

- Думаю, что ответить. Ты же записываешь.

Теперь уже он молчит.

- Давай так, – говорю я. – Если с вашей стороны будут предприняты попытки заставить Крымшамхалова отказаться от тех показаний, которые он и Батчаев мне давали, мне придется публиковать рукописные тексты показаний и видеозаписи.

- Я так и передам.

- Ты так и передай...

Как нам сегодня достоверно известно, Крымшамхалова не пытались заставить отказаться от показаний, которые он давал мне в течение 2002 года. Ему даже не задали вопрос, получил ли он те три миллиона, или хоть малую их часть, которые были ему "обещаны" за показания и которыми Латынина машет перед нами как красной тряпкой перед быком.

Должен сказать, что звонки мне – вещь исключительно редкая. В частности, вскоре после убийства Литвиненко, после серии каких-то моих интервью, мне все-таки позвонили, не выдержали, сообщив, что стоит побеспокоиться о своём здоровье, что Бостон очень опасный город с плохими водителями и в любую минуту может выскочить машина, сбить меня, и я даже сообразить не успею, что произошло. И вот пару дней назад мне позвонил тот же человек, сказал, что с пристальным вниманием прочитал мое письмо Латыниной и все 500 отзывов в ЖЖ, что у меня много описок и он готов приехать, поставить на мой компьютер специальную программку. Я хотел ему сказать: пожили бы вы 30 лет в Америке, тоже с ошибками стали бы писать...

Когда я писал свое первое письмо Латыниной, я наивно считал, что она заблуждается. Сейчас я понимаю, что в отношении Латыниной заблуждался я. Потому что с Крымшамхаловым, Деккушевым и Батчаевым разбираться и разбираться. К Гочияеву тоже много вопросов. Тем не менее Гочияев назвал достаточно важное имя действующего сотрудника ФСБ Рамазана Дышекова, которым никто не заинтересовался – ни ФСБ, ни милиция, ни сама Латынина, предъявляющая мне столько претензий. Но что мне абсолютно не понятно, это логика Латыниной в отношении рязанских событий. Ее беспомощная попытка сослаться на авторитет Сергея Ковалева некорректна. Сергей Ковалев сформулировал свою позицию очень давно: если я поверю в то, что за взрывами домов стоит ФСБ, я должен буду уехать из России. А он не хочет из России уезжать. Он хочет жить на своей родине. Мне проще. Я в России не живу.

Призыв Латыниной к ФСБ уволить Патрушева (которого, как мы знаем, никто тогда не уволил) и начать расследование (которое, наоборот, запретили проводить), чтобы показать всей стране, что ФСБ не взрывала дома – в лучшем случае звучит наивно. Потому и не уволили Патрушева, потому и не провели расследование, что ФСБ взрывала дома. А чем еще можно объяснить такое "глупое" поведение?

Мне очень не хочется пространно цитировать Латынину. Это сделает мой ответ тяжелым. Вся моя достаточно интересная и важная работа в период 2002 года в описании Латыниной предстает как в каком-то кривом зеркале. Хочу еще раз уточнить, что за все эти годы Латынина ни разу мне не позвонила и не написала, не задала мне ни одного вопроса.

Ни Гочияев, ни Крымшамхалов, ни Батчаев не вели переписку и не были в контакте с Литвиненко. Всю переписку и весь сбор материалов вел только я. Быстро стало понятно, что Гочияев находится в плену; что пленившие его люди надеются продать показания Гочияева за большие деньги; что именно они не разрешают Гочияеву назвать все имена и ответить на все вопросы; что они же заставляют его заниматься шантажом типа: не дадите денег, так я заявлю, что заказчиком взрывов был Березовский. (А еще у Гочияева есть семья!)

Хронология событий представляется Латыниной абсолютно искаженной. Публикация спецвыпуска "Новой газеты" была 21 августа. Но для Гочияева и всех тех, кто сидели в Панкийсском ущелье, она прошла незамеченной. От того, что Литвиненко с Фельштинским что-то в газете опубликовали, им там было не тепло и не холодно. Мало ли было газетных публикаций. А вот в марте 2002 года произошло другое событие. (Латынина совсем про него забыла.) 5 марта в Лондоне состоялась презентация документального фильма "Покушение на Россию". Несколько раньше информация о том, что Березовский финансирует фильм о сентябрьских терактах, появилась в прессе. Это заинтересовало абсолютно всех, потому что все знали, что у Березовского – большие деньги. Так что отсчет нужно вести не от 21 августа 2001 года, а от первых сообщений СМИ о финансировании Березовским фильма "Покушение на Россию".

И еще на один вопрос, поставленный Латыниной, я должен ответить. Латынина, правда, считает, что это "самый простой вопрос". Это мелкое лукавство пусть останется на ее совести. Это самый сложный вопрос: "Если эти боевики сидели в Панкиси, то как они там оказались, если они взрывали дома, как они утверждают, будучи использованы ФСБ? Вы представляете себе человека – чеченца, карачаевца – который приезжает к боевикам и говорит: "Я тут взрывал дома, но я думаю, что меня использовали"?"

Интересный и правильный вопрос. И тут уж действительно должно "хватить ума", чтобы в нем разобраться. Мы сейчас в нем разберемся, но сначала я хочу указать на очередной некрасивый, нечестный ход. Латынина говорит "чеченца, карачаевца", прекрасно зная, через 10 лет после терактов, что "чеченца" ни одного не было даже по версии ФСБ. Карачаевцы – были, а чеченцев – не было. Зачем же нам "представлять чеченца", которого не существует.

Поэтому "представлять" мы будем конкретных карачаевцев: Гочияева, Крымшамхалова, Деккушева и Батчаева.

Сентябрь 1999 года. Произошли взрывы. Началась война. Все упоминаемые нами лица объявлены в федеральный розыск. Все они понимают, что если их поймают, то, скорее всего, убьют. Нужно бежать. Бежали. А куда бежать? Сначала, понятно, в родные карачаевские места. Потом, когда кольцо стало сжиматься, в Чечню. Ну, а оттуда – в Грузию, там безопаснее.

В Чечне, разумеется, все попали к повстанцам. С Гочияевым все просто, он объясняет, как нам в показаниях, что подвалы снимал под бизнес. А с террористами-карачаевцами – сложнее. Они прибывают в Чечню и докладывают, что "задание выполнено", но взрывы, правда, произошли преждевременно и не там. "Какое задание? Какие взрывы? Вы кто? Кто вам задания давал?" – "Да как кто? А разве это не вы давали? "

В общем, тут бы Латынина повеселилась (мне в выражениях за нею, не угнаться, она все-таки филолог), потому что приехали в Чечню "лохи" "получить бабло" за взрывы домов, а вместо этого... А вместо этого им говорят: мы не давали вам приказов взрывать дома, мы вообще никаких указаний вашей группе не давали. Кто эти указания вам давал, мы не знаем. Вы провокаторы, из-за которых русские начали войну. Сейчас мы проведем дознание и вас расстреляем. И начали чеченцы карачаевцев допрашивать, дабы понять, кто стоит за взрывами домов в России. И поняли, что карачаевские наши ваххабиты искренне считали, что выполняют поручение руководителей чеченской республики. Что теперь делать – не понятно. Не выдавать же их России. Война уже идет, да и братья-мусульмане они все-таки, не положено. И расстреливать своих братьев-мусульман нельзя. Посовещались, погоревали, дали им в руки автоматы и сказали: ладно, будете искупать свою вину перед чеченским народом кровью, будете биться с оккупантами.

Заканчивая эту статью, я не могу сказать, как Латынина: "До встречи через неделю". У меня нет рубрики на "Эхе Москвы", я не обозреватель "Новой газеты". Но у меня есть семь надежных знакомых. Я напишу текст, отправлю его по семи адресам. И затрясутся стены.

Бостон, 3 октября 2009 г.

Радио Свобода © 2009 RFE/RL, Inc. | Все права защищены.

Я умышленно пишу Вам это письмо до Вашего выступления по «Эху», назначенного на 22-23 сентября – годовщину «учений» в Рязани. Юля, дорогая, Вы когда-нибудь видели, чтобы войны и учения начинались одновременно? Ведь «учения» в Рязани проводились за день до начала Второй чеченской войны. Такое что было хоть раз в мировой истории? За день до начала войны во всем мире всегда проводятся провокации, а не учения. Война потому и началась 23 сентября, что на 22-е был намечен еще один взрыв – в Рязани. И когда он не произошел – по вине спецслужб – потому что одни фсбешники закладывали взрывчатку, а другие ее же искали (абсолютно российский случай), войну все равно решили начать и именно 23-го, чтобы журналисты не успели сопоставить факты и понять, кто и для чего проводит теракты в российских городах.

Огорчает меня больше всего, что по неведомым мне причинам Вы не хотите разобраться в произошедшем, но хотите в очередной раз заявить (причем громко), что ФСБ не виновато. Ведь мы же с Вами знакомы. И за все эти годы ни разу Вы не позвонили мне (и не написали) и не задали те вопросы, которые Вас интересуют. Если Вас эти вопросы интересуют, разумеется. Кстати это и к «Эху Москвы» относится. Меня, конечно же, умиляет, что наша самая свободная радиостанция предоставляет право каждому высказаться по вопросу о взрывах, кроме меня. За все эти годы, если не считать пары звонков по мелким вопросам, микрофон «Эха Москвы» мне не был предоставлен ни разу.

Все предпосылки Ваших грандиозных выводов о том, что дома взрывала не ФСБ ошибочны. Абсолютно все. Начнем с первой и для Вас главной – Вы с нее начинаете: «Я считаю версию о том, что взрывы сделала ФСБ не просто абсурдной версией. Я считаю, что эта версия нарочно придумана Борисом Абрамовичем Березовским после того, как его отлучили от власти». Ну и дальше про то, что Березовский не привел бы Путина к власти, если бы Путин взрывал дома.

Юля, ну, Вы бы все-таки хотя бы из приличия позвонили мне и спросили бы: Юра, а как вообще эта версия появилась? Кто ее придумал? Березовский? Литвиненко? Вы? А то я тут собираюсь на «Эхе Москвы» на всю страну в годовщину говорить о взрывах и ничего про это не знаю. И я бы Вам ответил: «Юля, Вы правильно сделали, что позвонили. Я Вам сейчас все расскажу...»

Но сначала определим еще одну Вашу важную предпосылку, тоже абсолютно неверную: «Если бы Путин взрывал дома, Березовский никогда не привел бы его к власти, он бы понимал, что Путин не его марионетка».

Видите ли Юля, Березовский не придумывал версии о взрывах домов. И Литвиненко ее не придумывал. Эту версию придумал я. И текст писал я. И когда уже и версия была, и текст был написан, я прилетел в Нью-Йорк поговорить на эту тему с Березовским, с которым я был знаком с 1998 года, и долго-долго (несколько дней) упрашивал его выделить мне время, потому что хочу поговорить с ним на одну важную тему. И когда после четырех дней ожиданий – потому что очень мне хотелось рассказать Борису Абрамовичу, кого именно он привел к власти – Березовский, наконец, по дороге в аэропорт, улетая к себе в Ниццу, согласился, меня выслушать, я начал свой неторопливый рассказ (нам в аэропорт ехать было минут сорок).

Борис слушал, очень долго и внимательно слушал. В какой-то момент спросил:

-- Подожди, а Рязань?

-- Рязань? Рязань я даже обсуждать с Вами сейчас не буду. Там все понятно. В Рязани их поймали с поличным при попытке взрыва.

-- Подожди минуту. Помолчи, не говори ничего больше, – сказал Березовский. – Не говори больше ничего. Подожди.

Пару минут мы действительно ехали молча. Затем Борис сказал следующее (причем этот текст я передаю буквально, звук в звук):

-- Боже мой, какой я м-дак. Я все понял, какой я м-дак. Лена, я все понял, какой я м-дак...

Лена – жена Бориса. Она сидела на переднем сидении машины, рядом с шофером. Мы с Борисом сидели на заднем.

Еще несколько минут Березовский сидел покачиваясь вперед-назад и тихо повторял: «Я все понял, какой я м-дак...»

-- Послушай, а еще кто-нибудь может на эту тему что-то знать? – спросил Борис.

-- Не знаю, -- ответил я. Я могу с Литвиненко поговорить. Может он что-то знает.

-- А ты можешь прямо сейчас полететь к нему в Москву? На моем самолете в Ниццу, а из Ниццы в Москву?

И я полетел в Москву. Так появился в этом сюжете Литвиненко.

В Москву я прилетел 23 сентября 2000 года. А 1-го октября Саша Литвиненко пересек границу в райне Грузии (там я его и подобрал). И дальше мы стали уже работать над этой темой вместе.

Так вот, Юля, если бы Вы знали, как не хотелось Борису Абрамовичу верить в то, что дома взрывала ФСБ. Ваше упрямство в этом вопросе просто детский каприз по сравнению с той проверкой, которую проводил Березовский. Кто только ни читал эту рукопись, кому только он ее ни давал в надежде, что его смогут переубедить, что версия – как Вы говорите: «абсурдная»?

В общем, когда ни от кого, кто прочитал рукопись (Вам, правда, он не давал ее читать, я думаю), Березовский не услышал, что версия абсурдная, он решил дать ее прочитать как Вы думаете кому? Угадали? Не угадали? Не мучайтесь, скажу. Он решил дать прочитать рукопись Путину и повез ее в Москву. После очередного разговора со мною в Ницце, несмотря на мою просьбу этого не делать (всему этому есть независимый свидетель: при разговоре присутствовал Владимир Буковский, которого я привез познакомиться с Березовским), кстати, несмотря на обещание Березовского не говорить Путину о рукописи, Борис Абрамович сел в самолет и полетел в Москву. Я могу ошибиться сейчас, но кажется это была его последняя поездка.

Прилетел Березовский в Москву, поехал к Путину, и состоялся у них разговор. Опять же, могу ошибиться, но кажется это был последний разговор Путина с Березовским (и Березовского с Путиным). Со слов Бориса Абрамовича разговор был следующий:

-- Боря, что ты на меня все время наезжаешь?

-- Я на тебя не наезжаю, ты что имеешь в виду?

-- Ну, «Курск»...

(Тогда, если Вы помните, подводная лодка «Курск» затонула, и Первый канал, которым частично владел Березовский, в лучших журналистских традициях свободных перестроечных времен «наехал» на правительство.)

-- Володя, я на тебя не наезжаю. Какой «Курск»? Если бы я хотел на тебя наехать, я поднял бы совсем другой вопрос. Я поднял бы вопрос о том, кто взорвал дома в сентябре 1999 года.

-- И что Путин ответил? – спросил я Березовского, когда он пересказывал мне свой разговор с Путиным.

-- Он промолчал.

Так вот теперь, Юля, вернемся к Вашей неправильной предпосылке, а заодно проведем викторину и ответим на два вопроса: 1) Что именно понял Березовский, когда сидя со мною в машине говорил «Я все понял, какой я м-дак...» и 2) Почему промолчал Путин и что это означало для Березовского.

Березовский назвал себя «м-даком» не потому, что раньше не догадался о взрывах... И понял он в том момент не то, что: «Ага, дома взрывал Путин!!!». Совсем не это он понял. Он понял то, чего до сих пор не можете понять Вы: Путин потому так уверенно и шел к власти, что ощущал за собой поддержку двух сих: «семьи» и ФСБ. Только такая поддержка обеспечивала в 2000 году президентство. Но Березовский-то этого не знал. Он ведь считал, что кроме «семьи» Путина никто не поддерживает! Он искренне считал, что Путина ставит он, Березовский. Да и все остальные так считали.

Понимаете, у вас вся страна, как ошалелая, начиная с Березовского, кстати, и кончая Вами, верила в то, что страной управляет Березовский. А Березовский ничем не управлял, и власти у него никогда не было. Понимаете? Никогда! И он это теперь понял, а Вы еще нет. Потому что власть была у Абрамовича, у Волошина, у Чубайса, у Лужкова... И заметьте, все эти люди до сих пор при власти. У Березовского власти не было. Поэтому и только поэтому он оказался в изгнании за границей.

Теперь второй вопрос нашей викторины: почему промолчал Путин и что это означало для Березовского. Путин промолчал, потому что сказать ему было нечего, потому что он очень хорошо знал, кто и зачем взрывал дома. И не смог он, как и сегодняшние дикторы Первого канала, выдавить из себя в частном разговоре с Березовским, что дома «взрывали чеченцы», потому что чеченцы их не взрывали. А Березовский в этот самый момент, наконец-то, понял не только то, что ФСБ взрывала дома. Это он еще до визита к Путину начал понимать. Березовский понял для себя главное: что Путин об этом знает.

-- И что ты хочешь с этой рукописью делать? – спросил Борис, когда закончил свой рассказ о полете в Москву.

-- Публиковать.

-- Где?

-- Не знаю. В «Новой газете», если получится. Больше ведь негде...

И я позвонил Юрию Щекочихину. Я не помню сейчас, кто дал мне телефон Щекочихина. Не Березовский. Я позвонил Щекочихину. Это был мой первый звонок ему. Мы не были знакомы. Я попросил его встретиться со мною в любой указанной им стране, кроме России, для разговора. Он предложил Загреб. Мы встретились (в первый и последний раз в жизни).

-- Ну, что Вы меня потревожили, пожилого человека?

-- Я написал книгу о взрывах домов в России в сентябре 1999 года.

-- То есть Вы из-за этого меня вызвали.

-- Из-за этого.

-- Юрий,-- сказал разочарованно Щекочихин, -- простите, я Вас считаю серьезным историком, я поэтому прилетел. Но на теме взрывов у меня вся газета сидела несколько месяцев. И предположить, что Вы раскопали что-то, чего мы не знаем, мне очень сложно. И потом, мы же газета, мы не издательство. От меня-то Вы что хотите?

-- Я хочу, чтобы «Новая газета» дала спецвыпуск, т.е. чтобы спецномером газеты была опубликована вся книга. И чтобы в Думе был поставлен вопрос о создании комиссии по расследованию взрывов, потому что в общем-то это не моя работа – расследование проводить. Это функция следствия.

-- Юрий, не сердитесь... Я даже представить себе не могу, что должно быть написано в этой рукописи, чтобы мы согласились на спецвыпуск. Мы вообще такого никогда не делали.

-- Юрий Петрович, -- ответил я. – Что мы теряем время. Сейчас 8 вечера. За ночь Вы ведь успеете все прочитать?

-- Успею.

-- Давайте встретимся завтра утром, и Вы мне скажете, что думаете про книгу.

Мы встретились следующим утром. Щекочихин сказал:

-- Юра, простите. Я Вас недооценил. Я обещаю Вам спецвыпуск. Думскую комиссию по расследованию не обещаю, потому что, если бы это от меня зависело, я бы ее организовал. Но это зависит не от меня. Но спецвыпуск обещаю. Осталось, правда, довезти Вашу рукопись живым в Москву.

-- У Вас же неприкосновенность?

-- Неприкосновенность. Но она не всегда и не от всего спасает.

Щекочихин привез рукопись в Москву. Сначала ее читал Дмитрий Муратов. Затем Горбачев. Ну, наверное, еще кто-то читал. 21 августа 2001 года вышел спецвыпуск.

Юля, специально для Вас важная информация: публикация готовилась в абсолютной тайне, и никто, кроме людей, отвечающих за издание спецвыпуска в «Новой газете», не знал, что 21 августа выйдет спецвыпуск «ФСБ взрывает Россию». В том числе об этом не знали Березовский и Литвиненко. В ночь на 21 августа находившийся в Лондоне сотрудник «Новой газеты» Акрам Муртазаев, которому в голову не могло придти, что Березовский с Литвиненко не знают о планируемом спецвыпуске, случайно проговорился о «завтрашней публикации». О том, как на это отреагировали Березовский с Литвиненко Вам расскажет, уверен, Акрам (если Вы его спросите, конечно). Но остановить уже было ничего нельзя. Спецвыпуск вышел.

-- Что ты наделал,-- сказал при встрече Борис (я в те дни был в Лондоне). -- Теперь тебя засудят за клевету.

-- Борис, будет тишина, как на кладбище. Ни одного писка не услышите. Знаете почему? Потому что дома взрывали они, и они это знают.

И наступила тишина. Ни звука. Будто не было спецвыпуска. А потом появилась статья Проханова типа: дорогие друзья, вы наверное не заметили, что несколько дней назад «Новая газета» опубликовала спецвыпуск, обвиняющий Кремль в том, что он взорвал дома. А Кремль молчит. А молчит он потому, что спецвыпуск «НГ» это орудийный выстрел по Кремлю. И этим выстрелом всех в Кремле убило.

Я очень благодарен Проханову за эту публикацию. Он первый не побоялся в те дни нарушить молчание. А парламентскую комиссию Щекочихину создать не дали.

Это затянувшееся предисловие мне нужно было для того, чтобы избавить Вас от первой Вашей неправильной предпосылки: о Березовском. Только после августовской публикации в «НГ» Березовский действительно включился в тему и стал мне очень активно помогать. Без его поддержки все остановилось бы на публикации спецвыпуска и издании книги. А так все-таки был сделан еще и фильм «Покушение на Россию», который Березовский взял в обойму для политического проекта «Либеральная Россия».

Теперь еще одна Ваша предпосылка, я даже считал бы: комплекс, потому что Вы несколько раз об этом говорили в своей беседе, хотя понимали, что себе же противоречите: про Трепашкина, который «за свои утверждения был совершенно несправедливо посажен в тюрьму», «Литвиненко, с которым, как известно, случилось еще хуже», и про то, что «действительно Сергей Юшенков и Юрий Щекочихин погибли»... «Это в любом случае не имело никакого отношения ко взрывам в Москве».

Простите, Юля, откуда Вам это известно? Вы всерьез считаете, что Литвиненко убили за то, что он клеветал, а Трепашкина посадили за то, что он поддерживает «абсурдную» по Вашим словам, версию? Вы считаете, что к смерти Юшенкова, Головлева и Щекочихина фактор расследования взрывов «никакого отношения» не имел? Вы когда-нибудь видели, чтобы в России убивали или сажали за клевету? Вы хотя бы одну фамилию можете мне назвать? Не можете. В России за клевету не убивают и не сажают. В России убивают и сажают только за правду (или не убивают и не сажают – такое, разумеется, случается).

С Путиным и Березовским мы разобрались. Теперь давайте разбираться с Гочияевым, Батчаевым, Крымшамхаловым и другими. Видите ли Юля, все эти люди абсолютно спокойно жили, будучи в федеральном розыске, пока я их не нашел. А вот когда я их нашел, и когда я стал с них снимать показания – отмечу сразу -- как умею, я ведь не следователь, не полицейский, не федеральный агент; я всего лишь историк, обобщающий информацию – вот тут-то и началось самое интересное.

Подчеркнем одно важное обстоятельство. Давайте считать, что существует только одна официальная версия взрывов, та, которая так удобно устраивает Вас: дома взрывали чеченцы. Это то, что нам говорилось весь сентябрь 1999 года, ну и потом тоже, когда война была в полном разгаре.

В этой версии оказался один очень важный прокол: даже по версии ФСБ среди обвиняемых не оказалось ни одного чеченца. Ни одного. Понимаете, в Беслане – чеченцы. В Норд-Осте – чеченцы. Самолеты, взорванные по маршруту Сочи-Москва и Москва-Волгоград – тоже чеченцы. А вот в 1999 году – ни одного чеченца (как кстати и в 1995-м, когда проводились теракты, предшествовавшие первой чеченской войне).

Фактологическая часть Вашего интервью основана буквально на одной публикации в «Коммерсанте» от 10 декабря 2002 года и мне кажется, что к опубликованной в этой статье информации Вы относитесь абсолютно не критично, с готовностью воспринимая на веру все то, что там написано. Там кстати много интересного написано:

«Среди них - лидер карачаевского джамаата и один из организаторов московских терактов Тимур Батчаев» -- это про уже убитого Батчаева. Давайте уточним: Батчаев, 1978 года рождения, деревенский парень. В сентябре 1999 года ему 21 год. Это он у нас «лидер» и «один из организаторов»? Да Вы попросили бы у меня пленки с видиозаписью интервью лета 2002 года. Вам бы сразу стало ясно, что он не может быть ни «лидером», ни «организатором». Тут даже обсуждать нечего.

«На операцию по задержанию террористов грузинские спецслужбы решились через полгода после того, как Генпрокуратура России обратилась к грузинским коллегам с просьбой о задержании и выдаче карачаевских ваххабитов, разыскиваемых за совершение терактов в Москве и Волгодонске: 40-летнего Адама Деккушева, 35-летнего Юсуфа Крымшамхалова и 23-летнего Тимура Батчаева», -- пишет «Коммерсант».

Попробуйте ответить на вопрос – Вы же журналист -- почему генпрокуратура России обратилась к «грузинским коллегам» только летом 2002 года? Почему не раньше? Да потому, что летом 2002 года Крымшамхалов и Батчаев стали давать мне показания. Вот тут-то генпрокуратура России засуетилась – очень не выгодны были ФСБ эти показания.

Описание задержания Крымшамхалова и расстрела Батчаева, имеющееся у меня, абсолютно не соответствует тому, что написано в статье в «Коммерсанте». Я ни в коем случае не хочу сказать, что публикация Ольги Аленовой это «слив ФСБ». Это не «слив ФСБ». Нам с Вами даже гадать не нужно, что именно публикация Аленовой. Аленова нам об этом не скрывая пишет: «Как утверждало следствие». Так что журналист Аленова честно пересказала нам то, что утверждает следствие. Какая же это «открытая информация». Это материалы следствия. Они важны и интересны, но это односторонняя информация и относиться к ней – не мне Вас учить – нужно очень осторожно.

Когда Вы пишете про задержанных и этапированных в Москву террористов что, если бы они работали на ФСБ, «господин Шеварднадзе ... он бы их допросил ... у него был бы рычаг воздействия на Россию», то наступает моя очередь -- как Вы сказали про статью Скотта Андерсена: «Я стала читать статью и немножко обалдела» -- так вот, наступает моя очередь «обалдевать», причем не немножко, а сильно. Вы как это себе представляете? Шеварднадзе ведь умный человек. И всегда был умным. Зачем же ему добывать компромат на руководителей российских спецслужб? Он же не умалишенный.

Вот Вам информация к размышлению. Я лечу в Грузию встречаться с Гочияевым. На Гочияева меня выводит некий посредник. Вся история мне не нравится с самого начала, так как я не понимаю, кто со мной ведет переговоры, не понимаю, кто такой Гочияев. Не понимаю, террорист он или нет, фэесбешник он или нет, жив он или нет, т. е. действительно ли со мною связывается Гочияев или это провокация. Абсолютно ничего не понимаю, но лечу в Грузию на встречу с человеком, который заявляет, что он Гочияев и хочет со мною встретиться.

В Грузию прямых самолетов из Бостона нет. Я лечу через Лондон. У меня есть несколько часов между самолетами. Я встречаюсь с Борисом. Борис просит приехать на встречу со мною Ахмеда Закаева. Ну, и Саша Литвиненко конечно подскакивает. Чего-то интересное происходит, а он не в курсе. У Закаева я выясняю, как он считает, кто со мною собирается встречаться и убьют меня или нет. Закаев полушутя говорит, что убить не убьют, но уши могут отрезать. Я пытаюсь представить себя без ушей и понимаю, что не получается такое представить. Саша неожиданно говорит, что полетит со мною. Я между нами вполне этому рад, все-таки Саша – бывший боевой офицер, в случае чего защитит мои уши. В эту секунду нам становится понятно, что мы опаздываем на самолет, что времени нет ни секунды, так как нам нужно заехать к Литвиненко домой (а живет от черти где), взять его паспорт и вещи в дорогу, мы выскакиваем из офиса Березовского, кидаемся в такси, и на самолет в конце концов успеваем. Борис нам по дороге сообщает, что в аэропорту нас встретят люди из охраны Бадри Патаркацишвили и они же будут отвечать за нашу безопасность.

Я проверяю время от времени, на месте ли у меня уши, и мы летим. Прилетели. Бадри явно недоволен, что прилетел и Литвиненко. Его предупредили только о том, что лечу я. Но делать нечего. Приходится охранять нас двоих. Охрана у нас круглосуточная, и охраняет нас, как потом оказывается, президентская охрана, т.е. охрана президента Грузии Шеварднадзе. Курьер, прибывший от Гочияева, сообщает мне, что я должен ехать на встречу к Гочияеву в Панкийское ущелье. Бадри говорит, что за пределами Тбилиси Шеварднадзе за мою безопасность отвечать не может и что он, Бадри, категорически против того, чтобы я ехал на встречу, потому что живым я не вернусь. И мы с Литвиненко гоним курьера назад к Гочияеву с составленными нами вопросами, на которые просим дать ответ, и с моей кинокамерой, на которую просим эти показания записать.

Вечером курьер позвонил, сказал, что благополучно добрался до места, что все Гочияеву передал и завтра вернется с материалами, но сказал, что по пути за ним была погоня и он еле ушел. А еще он сказал, что во время нашей встречи заметил, что нас «пасут» несколько неизвестных ему машин, не из охраны президента. Я, правда, сколько по сторонам не смотрел, никаких машин не видел. Зато Литвиненко все время причитал, что «шкурой чувствует, что нас ведут» и очень меня этим раздражал.

Утром мы проснулись. Я проверил, уши на месте. Но приехал парень из охраны Бадри и сказал, что мы немедленно должны улетать из Грузии: ночью был похищен наш водитель (из охраны Шеварднадзе). Первый самолет был во Франкфурт. Мы улетели грузинским самолетом. В ряду за нами сидела охрана. Она должна была удостовериться в том, что мы живыми долетим до Франкфурта.

Когда мы были уже в Германии позвонил Бадри и сказал, что водителя нашли убитым.

Так что Вы там говорили про «рычаг воздействия» Шеварднадзе на Россию?

В общем, как написано у Аленовой: «ожидания российских коллег грузинские спецслужбы оправдали: один из главных разыскиваемых Юсуф Крымшамхалов в "Лефортове", а организатор взрыва в Волгодонске Тимур Батчаев убит. Из тех, кто осенью 1999-го взорвал мирные дома в Москве и Волгодонске, на свободе остается пока только главарь - Ачимез Гочияев. Но и ему, судя по всему, скрываться осталось недолго: вчера грузинские власти пообещали задержать и выдать Гочияева российской стороне».

Вчера – это 9 декабря 2002 года. И забыли про Гочияева. А знаете почему забыли? Потому что он выговорился, рассказал мне все, что знает. Это только Вы считаете, что Гочияев -- руководитель «ваххабистского экстремистского карачаевского общества». В ФСБ же знают, что он не «террорист» и не «руководитель», и в этом плане абсолютно безвреден. Поэтому пока он давал мне показания, за ним охотились. А перестал давать – его и оставили в покое.

Вам вообще не кажется странным, что абсолютно все «террористы» -- Хаттаб, Басаев, Крымшамхалов, Батчаев воевали с оружием в руках. А «руководитель» успешного и самого крупного в истории России (на 1999 год) терракта в Москве Гочияев где-то скрывается, и даже памфлетов «ваххабистского экстремистского» толка не пишет? Ни тебе обращения к карачаевскому народу: «Восстаньте против неверных!», ни фотографий или записей с автоматом в руках (Крымшамхалов с Батчаевым для меня под запись всегда с оружием снимались). А Гочияев только и повторял все время, что не виноват и никого не взрывал. Кстати, он ведь очень сильно рисковал, выходя на контакт со мною. Жизнью рисковал, что выследят и убьют.





Я долго и нудно мог бы разбирать по косточкам фактическую сторону темы взрывов, освещенную в Вашей беседе. Но в любоом тексте приходится в какой-то момент ставить точку. Мы не в равной позиции. Книга «ФСБ взрывает Россию» до сих пор полностью не опубликована в России. Вы сказали, что читали издание 2004 года – такого издания нет. Фильм «Покушение на Россию» до сих пор не показан ни одним российским каналом. «Эхо Москвы», неоднократно предоставляющее эфир Вам для высказывания мнения о взрывах 1999 года ни разу не обратилось за интервью ко мне. Написанная мною и Прибыловским книга «Корпорация: Россия и КГБ во времена президента Путина» так же не издана в России.

Если бы я относился к Вам плохо или считал бы Вас несерьезным журналистом, я не писал бы это письмо. Я написал его только потому, что очень хорошо к Вам отношусь и знаю, что в России Вас слушают, слышат, читают. И Вам верят. Но именно потому, что в России Вам верят, а меня лишают возможности беспрепятственно высказывать свою точку зрения, Вы должны очень внимательно относиться к тому, что говорите. Иначе Вам перестанут верить.

Бостон,

21 сентября 2009 г.